За день до того, как Эллочка легла на операционный стол, Бэлла заявилась к нотариусу и отменила свое последнее завещание. Теперь единственной наследницей Бэллы Райской становилась ее сестра. Именно ей доставалось записанное на Бэллу имущество Райского. Он был так уверен в преданности своей жены, что записал все на нее, не задумываясь.
После операции сестры Бэлла остригла волосы и выкрасила их в черный цвет. Потом поселилась в ее квартире, ожидая сообщения о смерти Бэллы Райской и приглашения на похороны. Просто, как все гениальное.
– Да, Бэлла действительно задумала дьявольский план. После прочтения дневника у меня не возникает сомнений, что она способна на подобное. Странно, что в дневнике ничего не говорилось о ее болезни. Как бы ни была она цинична, собственное здоровье не могло оставить ее равнодушной.
Короткая речь отняла у Глафиры последние силы. Замолкнув, она откинулась назад, дыша тяжело и прерывисто, как собака. На ее лбу выступила испарина, в висках стучала кровь. Воздух, который она пыталась протолкнуть в легкие, сделался вязким, как кисель. Карина наблюдала за ее мучениями с садистским удовольствием.
– Ох, видел бы тебя сейчас милый Павлик, – протянула она с сожалением. – Смотреть противно. Ловко я тебе подсунула дневник, верно?
– Ты хорошая актриса.
– О, да!
– И зачем ты мне его подсунула?
– Как это зачем? Чтобы он попал к Павлуше, разумеется. Он, конечно, недалекий, как и все мужички, но сообразил бы в конце концов то же, что и ты, дорогая. То есть то, что рядом все это время была его собственная жена.
– А если бы я обманула тебя и не стала бы передавать дневник?
– Ты-то? Ты бы передала. Ты же у нас честная-благородная. Хотя я лично на твое благородство не больно-то и рассчитывала. Собиралась дождаться, пока ты уснешь, а потом тихонечко придушила бы тебя подушкой. И нашли бы утречком твой свежий труп, а рядом – дневничок. И прослыла бы ты, милая, воровкой.
– Так вот зачем ты приходила!
– За этим самым. Думала, ты уже видишь десятый сон, а оказалось, что вы там развлекаетесь. Он хоть успел тебя трахнуть, убогая?
– Нет.
– Я так и подумала. Хотя настроение вы мне подпортили своей пасторалью. Павлик вообще все время путался у меня под ногами.
– Как это?
– Элементарно. Встревал все время, спасал тебя, дуру недалекую. Глянь-ка.
Карина отлепилась от стены, подошла к Глаше, склонилась над ней и помахала чем-то перед носом.
– Узнаешь?
Глаша заставила себя сконцентрироваться. Это удалось не сразу, но все же удалось. Она узнала свернутый в рулон лист пергамента, перевязанный ленточкой.
– Святой лист?
– Умница.
– Но откуда он у тебя?! Подожди-ка… Так это все твоих рук дело?!
– Ага! – радостно откликнулась Карина.
– Но как же так? Ведь я выполнила приказ деда и положила свиток в гроб, как он просил!
– А я его после достала. Не собственными руками, разумеется. Тебе действительно интересно?
– Да.
Глаша чувствовала себя все хуже. Она шумно и тяжело дышала и уже не верила в то, что ей удастся выкарабкаться. Она чувствовала, как яд струится по жилам.
– Так и быть, я расскажу тебе. Очень уж распирает, а ты все равно ненадолго задержишься на этом свете, – поделилась Карина с жестокой откровенностью. – Все началось с адвоката. Он заявился в магазин и разыскивал тебя. Ты, как обычно, где-то шлялась. Пока он распинался, пытаясь протолкнуть мысль в тупую голову твоей продавщицы, я уловила суть дела. Получалось, что тебе светит наследство, причем от родича, о котором ты слыхом не слыхивала, а он тебя даже в глаза не видел. Я посоветовалась с матушкой, – а та всегда соображала быстро – и мы решили, что твою роль смогу сыграть я. Конечно, в том случае, если удастся завладеть твоим паспортом. Решить проблему оказалось просто. Я попросила ребят изъять у тебя сумочку. Не бесплатно, разумеется, но дело того стоило. Тебе повезло, идиот Райский взял тебя под свою защиту. Паспорта в сумке не оказалось, но зато там были ключи от квартиры – еще лучше! Ты не стала возвращаться домой и отправилась ночевать к своей подружке-колхознице. Я заменила тебя и назначила адвокату встречу. Все прошло гладко, только вот дедушка подкачал. Уж как он почуял подвох – мне неведомо, только выгнал он меня взашей прямо с порога и еще пригрозил напоследок, ведьмак трухлявый. Я ушла, да не совсем. Покрутилась в доме и около – благо дед был прикован к постели и не мог меня контролировать – и выяснила, что вся сила деда заключена в свитке. Он, конечно, и сам был не промах, но главные чудеса творил с помощью какого-то свитка, которым пользовался лишь в случае крайней необходимости. Свиток дед всегда держал при себе, не расставаясь с ним ни днем ни ночью. Пока он был жив, заполучить реликвию не было никакой возможности. Но дни его были сочтены, и мне оставалось просто подождать удобной возможности. Наконец тебя доставили в его покои. Я была там, хотя ты меня не узнала, и видела, как дед передал тебе раритет.
– Ты была там?
– А как же? Кто, по-твоему, накормил тебя галлюциногеном?
– Но я тебя не видела.
– Повторяю, я все время была рядом, но ты меня не узнала. Плохо смотрела, милая. Ты вообще у нас дурочка. Даром что имя колхозное. Куда, спрашивается, совалась к волкам, коли хвост собачий? Сидела бы себе на печи, семечки лузгала.
Глаше захотелось ее ударить, но ей было не под силу даже просто шевельнуть рукой.
– Я была одной из многочисленных старух в черном, – снизошла до объяснения Карина. Все они из-за одежды на одно лицо, грех было этим не воспользоваться.
– Грех было затевать всю эту мерзость.
– Не тебе судить. Молчала бы лучше, – огрызнулась Карина почти беззлобно. – Сунула я вам с Валькой жрачку с начинкой, а вы и схавали на халяву. Кстати, знай я, что ты с этой кукундой притащишься, я бы ей отдельную порцию стрихнина в тарелку сыпанула. Очень уж достала меня твоя подруженька. Везучая твоя Валька, не тебе, дуре, чета.
Короче, удрыхлась ты. Тогда я вошла в горницу, забрала свиток, да и решила проверить до кучи, как он работает. Дед как раз отошел, и захотелось мне его призрак вызвать, чтобы он с тобой разобрался по- своему. В случае, если бы кто вас заметил, решили бы, что дед свою внучку убил, окончательно свихнувшись перед смертью. Дальше ты знаешь. Павлик, мать его, опять некстати героизм проявил, и ты жива осталась. Пришлось свиток прямо на дороге бросить, чтобы тебя воровкой считали. Думала, Павлуша при виде свитка тебя в порошок сотрет. Они с дедом когда-то неразлейвода были, да и под конец Павлик все время ему в рот смотрел, уважал сильно. Он и с тобой валандался исключительно из уважения к старому колдуну – я потом справки наводила и все выяснила. Не доверял тебе Павлик поначалу, и меня это радовало. Недооценила я тебя, каюсь. Не придушил он тебя, когда на дороге со свитком подобрал, а жалко.
– Пожалел, наверное.
– Может быть. После того случая я снова осталась при своих. Свиток – у тебя, и добраться до него мне не под силу. С этого момента ни Павлик, ни Цербер его с тебя глаз не спускали. Тут Гоша очень пригодился: достал мне после похорон свиток, расстарался. Так ведь не бесплатно же. Любить он меня, конечно, любил, но бабки любил еще крепче. Десять штук я ему отвалила, прикидываешь? Своих у меня, само собой, не было, пришлось матушкину заначку потрошить. Когда она дозналась – визгу было!.. А здорово я с тобой позабавилась? – спросила она без перехода. – Особенно смешно было, когда ты к трупу своей собаки ветеринаров вызвала. Я прямо оборжалась вся. И Гоша со мной вместе.
