замке на острове, где роскошествовал, благодаря добыче, захваченной в походах, а весной предпринимал хищнические набеги на Англию, Шотландию и Ирландию.
В числе северных пиратов, столь долго беспокоивших испанские берега, наряду с языческими викингами с Аркадских островов, были и христианские викинги из Скандинавии. И они, по примеру святого Олава, занимались разбоем. Они основывали поселения на небольших островах в устьях испанских рек, где и прятали свою добычу. Один арабский автор рассказывает об этом приблизительно так. Прежде в океане встречались большие корабли; андалузцы называли их «Коркур»; на этих кораблях плавали люди того племени, что называется маджу. Они были сильны, смелы и очень искусны в мореплавании. Когда они высаживались на берег, то все заливали кровью и предавали огню, так что при их приближении все жители бежали в горы, а нападавшие захватывали себе все ценное, что только могли взять. Нападения этих варваров периодически повторялись каждые шесть или восемь лет. Число их кораблей редко бывало больше сорока, но иногда доходило и до ста. Они хорошо знали башню при входе в Гибралтарский пролив, где стояла статуя Геркулеса, и, когда плыли по тому направлению, которое указывала эта статуя, во всякое время могли войти в Средиземное море и опустошать там как берега Андалусии, так и соседние острова. Иногда они доходили даже до берегов Сирии. Но, когда статуя, по приказанию Али Ибн Майнуна, была уничтожена, никто уже не слышал больше об язычниках и не видел в этих местностях их кораблей. Только два корабля приходили сюда, из которых один погиб в Мерса аль Маджу (гавань Маджу), а другой у мыса Трафальгар.
Еще задолго до первого крестового похода, из Нормандии в различное время предпринимали походы то на европейские местности, населенные мусульманами, то к Святой Земле. Их можно было бы назвать и крестовыми походами, если бы только они не имели характера разбойничьих набегов, так как их руководители прежде всего думали о грабеже, тогда как крестоносцы не забывали и о Боге. По свидетельству хроники Адемара, в 1018 году отряд норманнов под предводительством Рожера де Тоени, потомка Ролло, вторгся в Каталонию. Вождь отряда имел прозвище Испанского, так как еще до того сражался с неверными в Андалусии. Он поступил на службу к графу Гермезинду, который правил Барселоной от имени своего малолетнего сына. Эти норманны вели войны со многими из мусульманских князей. У французских летописцев сохранилось очень немного беглых замечаний об этих предприятиях норманнов в XI столетии.
Однако у последователей Пророка Мухаммеда мы находим много подробных и интересных сведений. Так, араб Ибн Гайян в 1064 году рассказывает следующее. Норманны, которых он (как это делают и другие историки) называет «алордомани», в этом году захватили крепость Барбастро близ Сарагоссы. Он подчеркивает, что Барбастро, после завоевания Испании Мусою, стало оплотом ислама, и продолжает быть таковым. «Когда гонец принес известие о взятии этой крепости в Кордову, это поразило нас, как удар грома. Вся Испания вздрогнула от края до края. Это стало единственным событием, о котором тогда все говорили. Вся Вселенная боялась, что и Кордову постигнет такая же участь. Мы хотим теперь рассказать о том страшном событии, которое произошло в Барбастро. Войско норманнов долго осаждало этот город и совершало на него бешеные нападения. Властитель, которому принадлежал этот город, Модгаффер из дома Лерида, ввиду крайней опасности, грозившей городу, предоставил его своей судьбе, так что жители должны были полагаться только на собственные силы. Осада продолжалась уже 40 дней. Жители начали убивать друг друга за кусок хлеба. Враги узнали об этом, удвоили свои усилия, и скоро им удалось овладеть предместьем. Там укрепилось почти пять тысяч воинов. Осажденные, испуганные этим, засели в самом городе. Произошла жаркая битва, в которой пало до пяти тысяч неверных. Но Всемогущему было угодно, чтобы огромная и очень плотная каменная глыба обрушилась в подземный канал, по которому в город была проведена вода для питья. Глыба заблокировала канал, и воины гарнизона ввиду неминуемой смерти, изъявили готовность сдаться, если им обещают сохранить жизнь. Они отдавали врагам Божьим свои семьи и свое имущество. Неверные согласились на эти условия, но не были верны своему слову, и все воины, когда они вышли из города, были убиты, за исключением предводителя и некоторых особенно выдающихся людей. В Барбастро неверные захватили огромную добычу. Главнокомандующий, предводитель римской конницы[7] , получил на свою долю, как рассказывают, 1500 молодых девушек и 500 тюков домашней утвари, украшений, тканей и ковров. Рассказывают также, что при этом было взято в плен или убито до 50 000 мусульман. Норманны овладели Барбастро и засели там. Огромное количество женщин этого города, оставляя крепость, в которой они истомились от жажды, набросилось на воду и пило ее так неумеренно, что многие из них тут же пали мертвыми. Несчастье, постигшее Барбастро, было так ужасно, что его невозможно описать. Как мне рассказывали, женщины с валов часто просили осажденных дать им немножко воды для себя или для их детей. На это они получали в ответ: «Дай мне, что у тебя есть, брось мне что-нибудь вниз, и я дам тебе пить». Тогда они бросали воину, который говорил с ними, что имели – одежды, украшения или деньги. Вместе с этим спускали к нему на веревке мех или какой-нибудь сосуд. Таким образом они получали возможность утолить свою жажду или жажду своих детей. Но главнокомандующий, когда он узнал об этом, запретил воинам давать воду женщинам из крепости, так как он хотел жаждой вынудить гарнизон к сдаче.
Действительно, этим путем он заставил осажденных – под обещанием свободного выхода – сдать крепость. Но предводитель был очень испуган, когда увидел, что их так много. Он боялся, как бы они, чтобы вернуть себе свободу, не рискнули пойти на какой-нибудь отчаянный шаг. Поэтому он приказал своим воинам врубиться в их ряды. При этом много их, почти около 6 000, было убито. Вождь приказал прекратить бойню, а жителям Барбастро оставить город. Жители послушались его, но в воротах столпилась такая масса народа, что много старцев, старых женщин и детей было задавлено. Чтобы поскорее добраться до воды, некоторые спускались с высоты зубцов на веревках. Около семи тысяч смелых воинов, которые предпочитали умереть от жажды, чем быть зарезанными, остались в крепости. Те, которые спаслись от меча и не погибли в давке, собрались на площади у главных городских ворот, где с мучительным нетерпением ожидали решения своей участи. Им было объявлено, что все, у кого был дом, должны вернуться в крепость со своими семьями. Чтобы побудить жителей к этому, пустили в ход даже силу, так что при возвращении в город жители пострадали от давки почти также, как и при выходе из него. Когда же жители снова вернулись в свои дома, норманны, по приказанию своего предводителя, разделили между собой все, как это они делали и прежде. Каждый воин, который получал право на все, что в этом доме находилось, тотчас же забирал себе все, что ему показывал хозяин дома, или пытками заставлял его показывать спрятанные сокровища. Иногда мусульмане умирали при этих пытках, и это было для них счастьем. Те, которые пережили эти муки, должны были переносить еще большие страдания, так как христиане, с изысканной жестокостью, находили какое-то особенное удовольствие позорить жен и дочерей своих пленников на их глазах.
Несчастные, закованные в цепи, поневоле должны были смотреть на эти ужасные сцены. Они при этом проливали много слез, и сердце их готово было разорваться. Что же касается женщин, занятых домашними работами, то рыцарь, когда они ему не нравились, отдавал их своим слугам и оруженосцам, и те делали с ними все, что хотели. Невозможно рассказать все, что неверные делали в Барбастро. Через три дня после взятия города они окружили тех, которые еще находились на вершине укрепления. Эти последние до такой степени были измучены жаждой, что их едва можно было узнать, и решили сдаться, когда им дали обещание пощадить жизнь. Норманны действительно их пощадили. Но, когда они оставили город, чтобы идти в Монцон, они встретили христианских рыцарей, которые не участвовали в осаде Барбастро и поэтому не знали, что несчастным дарована свобода. Рыцари изрубили их всех, за исключением немногих, которым удалось спастись бегством.
Когда предводитель христиан решился оставить город Барбастро и возвратиться в свою страну, он отобрал из мухаммеданских замужних женщин тех, которые отличались своей красотой, много юношей и красивых мальчиков, много тысяч людей и увез все это с собой, как подарок своему повелителю. В Барбастро он оставил гарнизон из 15 ООО конницы и 2 ООО пехоты».
Взятие этой знаменитой крепости произвело огромное впечатление и во Франции, так что даже было воспето в одном французском стихотворении, которое находится в парижской библиотеке. Насилие и жестокость нормандцев, как показывает это сообщение, значительно превосходят все, что арабы рассказывают об испанцах. Это доказывает нам, что скандинавы через много поколений после их поселения во Франции и после обращения их в христианство были столь же свирепы, как и древние викинги. Такую же беспощадность до Роберта Дьявола демонстрировал граф Рауль де Эвре, дядя Ричарда
