собственность богатые владения в Сирии, если он сдаст султану Тир. В противном случае, если он не исполнит его желания, султан грозил при первой же схватке поставить старца в первом ряду своих воинов, так что он несомненно будет убит христианским оружием. Конрад отвечал, что он презирает подарки неверных и даже жизнь своего отца ставит не так высоко, как то святое дело, которому он отдал свой меч. Если же неверные окажутся такими варварами, что захотят погубить старика, который попал в их руки как военнопленный, он будет гордиться, имея своим отцом мученика. Так Конрад готовился к новому, еще более страшному штурму своей крепости со стороны Саладина. Иоанниты и рыцари-храмовники спешили в Тир, чтобы ему помочь. Конрад послал гонцов на Запад с просьбой о помощи. Особенно настойчиво он просил об этом короля Вильгельма Сицилийского.
В осажденном городе уже сказывался недостаток продовольствия. Его стены были окружены войсками Саладина, и сарацинские корабли блокировали гавань. Но, к счастью, на помощь прибыл сицилийский флот. Им командовал адмирал Маргарит из Бриндизи. Флот прорвал ряды мусульманских кораблей и доставил в город достаточное количество продовольствия, так что Тир получил возможность держаться еще. Затем Маргарит задался целью крейсировать у сирийского берега, разгонять вражеские корабли и содействовать высадке на берег крестоносцев. Тогда Саладин снял осаду с Тира и двинулся на Триполи. Он не привел в исполнение свою угрозу относительно старого маркграфа Монферратского.
Теперь Триполи оказалось в положении Тира. Когда нужда и лишения дошли в городе до крайней степени, с городских стен увидели далеко в море много приближающихся кораблей. Это в высшей степени смутило весь гарнизон, так как все подумали, что это сарацинские корабли, которые идут сюда, чтобы усилить стоявший в гавани флот Саладина. Но чем ближе подходили корабли, тем яснее становились различимы на их флагах крест и гербовые цвета Сицилии. Весь город с восторгом приветствовал своих освободителей. Произошла кровавая битва между норманнскими и сарацинскими кораблями. Сарацины потерпели сокрушительное поражение.
Теперь ничто не могло помешать высадке на берег освободителей, которых встретили тысячеголосым криком ликования. В числе их находился и тот, уже упомянутый испанский рыцарь с рогами оленя на шлеме и с зеленым гербовым щитом, который еще под Тиром наводил ужас на сарацин и обратил на себя внимание Саладина. Султану пришлось отступить и от Триполи. Но прежде он лично захотел познакомиться с испанским рыцарем и похвалить его за храбрость.
Так были спасены Тир и Триполи, Королевство Иерусалимское сохранением двух важнейших крепостей, которые еще оставались в руках христиан, было обязано своевременной помощи короля Сицилии. Когда вести об этом дошли до Палермо, они вызвали среди населения взрыв энтузиазма и озарили своим сиянием последние дни жизни короля. Он теперь во цвете лет лежал на смертном одре. Все его современники единодушны в похвалах последнему делу его жизни. Вильгельм Нейбриджский прославляет ту быстроту, с которой сицилийский монарх оказал содействие христианам в обетованной земле, когда он, первый из всех владык Запада, послал свой флот в Палестину. «Кто может отрицать, – говорит Готфид Винисельский, – что король Вильгельм сделал благодеяние христианству, так как сохранил для него Тир, защитил Триполи и спас Антиохию? Кто, как не он, своею мощью защитил и до сих пор защищает жителей этих городов от меча неверных и от голода?»
Когда сицилийский флот так успешно производил свои операции у сирийских берегов, когда отряд за отрядом в Палестину приходили крестоносцы из Англии, Фландрии, Франции, Германии, Генуи, Венеции и Пизы, король Вильгельм II, 18 ноября 1189 года, 36 лет от роду на 24 году своего царствования, умер. Скорбь Палермо и всей Сицилии по поводу его смерти была искренна и глубока. Архиепископ Фома из Реджио в своей речи, которую он произнес в Палермо, говорит так: «Твой народ оплакивает тебя, о повелитель, но ты не отвечаешь на его слезы! Раздаются вздохи и жалобы, а ты, самый сострадательный из всех королей, остаешься немым на наше горе. Вернись к нам, о властитель, если ты не навсегда нас покинул! Если ты спишь, проснись. Если же ты навсегда расстался с жизнью, возьми нас с собой, ибо для нас жизнь без тебя одно мученье. О, жестокая смерть, ты хищнической рукой отняла у мира его гордость и у века его отраду. Да, в нем одном ты победила весь человеческий род! Отнимая у нас нашего короля, ты совершила худшее убийство, чем в том случае, если бы одним ударом убила всех остальных князей в мире. От него, как от общего отца, на всех исходил мир и полная безопасность. Под открытым небом и под тенью деревьев каждый мог спать также безопасно, как у себя на постели. Здесь леса, реки и залитые солнцем поля были также гостеприимны и безопасны, как города, обнесенные стенами. Здесь не иссякала царственная щедрость и всем раздавала свои дары». В одной элегии на смерть монарха говорится:
«Девы плачут со вдовами и с замужними женщинами. На площадях, на улицах, в высоких дворцах целые дни раздаются беспрерывные жалобы... Кто теперь направит на истинный путь заблуждающихся? Кто отгонит волков от наших стад?... До сих пор по вечерам наши коровы, козы и овцы спокойно возвращались в свои дворы. Быки паслись, не боясь ни львиной лапы, ни орлиных когтей... До сих пор факелы несчастного королевства сияли ярко... Ах, теперь это пламя под темной землей превратилось в пепел...»
Земные останки Вильгельма II сперва были положены в палермитанском соборе, а затем перенесены в Монреале, в великолепный, им воздвигнутый храм. Сицилийцы всегда оставались верными его памяти и долго потом видели в нем образец доброго и справедливого короля, друга народа. Никогда еще остров не был так благополучен, как во время его кратковременного царствования.
Через полвека после его смерти, когда страшная буря опустошила Сицилию, Ричард Жермено, красноречиво выразил те чувства, которые еще жили среди его современников. «Вовеки, – писал он, – да будет прославлен король Вильгельм II, равного которому не было на свете. Все, что от него исходило, было полно блеска. Он был храбр, мудр, могуществен, образец королей, гордость рыцарей, надежда друзей, ужас врагов, жизнь подданных, покровитель несчастных, убежище бесприютных и утешение безутешных».
Книга седьмая
Король Танкред. Падение норманнского государства в Сицилии.
Так как Вильгельм II был еще молод и мог еще править государством сорок или даже пятьдесят лет, то на Сицилии мало думали о том, что будет после его смерти. Теперь же сердца людей сжимались при мысли, что на трон Сицилии взойдет другой князь и притом Гогенштауфен, сын той царственной семьи, которую по всей стране страшно ненавидели за угнетение Барбароссой ломбардских городов и за его прежнюю враждебность к Сицилии. Несомненно, что по договору, заключенному между императором Фридрихом и королем Вильгельмом II, корона Сицилии должна была перейти к королю Генриху, который вскоре под именем Генриха VI взошел на трон немецкого государства. А мысль признать королем Сицилии немца и при том гибеллина – была невыносима для всех: и для вельмож, и для горожан, и для земледельцев. Поэтому вскоре после смерти Вильгельма от одного края острова до другого и по всей Апулии стала известна воля народа – пустить в ход все средства, чтобы избавить Сицилию от угрожавшей ей опасности чужеземного владычества.
И была возможность отклонить эту опасность возведением на трон норманнского князя. Был еще жив один представитель славного норманнского дома Готвилей, граф Танкред Лечче. По-видимому, он был вполне достоин стать преемником Вильгельма Доброго. Это был человек, которого все уважали за его характер, любовь к наукам и храбрость. Он усердно занимался астрономией и математикой и хорошо владел греческим языком. Он пользовался большой известностью как астролог. Правда, было и препятствие к возведению его на трон. Он, как мы уже говорили, происходил от незаконной связи герцога Апулийского, сына Рожера И. Графство Лечче, старое владение дома Готвилей, которое Роберт Гюискар первоначально отдал в лен своему брату Готфриду, граф Танкред получил, по-видимому, в лен от Вильгельма II, ибо он, как незаконный сын, не мог получить его по наследству. Это было небольшое владение, но граф Танкред с 1170 года посвящал его делам свои силы. Недалеко от Лечче он основал аббатство святых Катальдо и Николая, «с глубокой благодарностью за милость Божью, за благо и за здоровье короля и за процветание его рода в славном потомстве». Его щедрость к церквам и благотворительным учреждениям снискала ему благоволение клира. Долгое время он был великим коннетаблем в Апулии, стоял там во главе судебных установлений и пользовался этим в интересах всеобщего примирения. Мы уже видели, как он командовал флотом в походе на Византию.
Если бы Рожер II мог предвидеть, что от этого его внука будет со временем зависеть сохранение норманнской династии, он, бы, конечно, с радостью дал согласие на брак своего сына с его прекрасной
