— Да, я — у сестры... Но, если честно, даже у родных тяжело быть, когда у тебя ни кола, ни двора, ни копейки своей... Нет, никому мы теперь не нужны!.. — вздыхает баба Паша. — А вы, девчата, напрасно встали в очередь, билетов давно уже нет, я-то взяла себе на завтра... А вам, если срочно нужно ехать, проще без билетов… Забирайтесь в автобус, да и поезжайте... Они нынче тут не шибко строги!.. Народ-то в Полесское теперь каждый день тыщами едет... Вот как оно повернулось!.. Кругом мир, а для нас — война!..
— Спасибо, баб Паш, за совет!.. Мы так и сделаем, — ласково басит Софья.
И они втроем протискиваются к выходу.
Простившись с бабой Пашей, подруги спешат в нужный автобус. Как ни странно, но в него еще можно было забраться, и даже оказалось свободным боковое место подле водителя. Софья, не долго думая, опустилась в это кресло, а Ирину усадила к себе на колени. В это время, уже проверив билеты у сидящих и стоящих пассажиров, к ним протискивается контролер.
— Ваши билеты? — нехотя попросил он.
Ирина растерялась. Но Софья тут же отпарировала:
— А мой билет у мужа!.. Вы, должно быть, уже проверили, вон он — на заднем сидении, машет вам, смотрите!..
Контролер оглянулся на плотно стоящих в проходе пассажиров и, уже сдавшись, лишь для порядка спросил Ирину:
— А ваш билет?..
— Ну, какой билет, командир?.. Что вы?! — перебила его Софья. — Разве не видите?.. Это ведь мой ребенок…
Контролер иронично посмотрел на Ирину, которая была на голову выше подруги, но ничего не сказал. Лишь, покачав головой, поспешил прочь из автобуса.
— А если бы он нас высадил?! — вздохнула Ирина.
— Ну и что?!. Риск — благородное дело!.. Зато теперь мы — на коне, — возбужденно басит Софья.
Водитель уже завел мотор, а в окно снаружи стали отчаянно барабанить. Оглянувшись, подруги увидели подпрыгивающего и размахивающего руками припятского врача психотерапевта, который был к тому же активистом драмкружка, библиофилом, фотолюбителем и еще кем только он ни был в их родном городе.
Ирина высунулась в открытую еще дверь.
— Вячеслав Валерьянович, где вы?.. — старается перекричать гул мотора она.
— Ирина Михайловна, Софья Петровна!.. Дорогие мои!.. Какое счастье, что я заметил вас!.. — кричит тот. — Держите! — Он достает из большой полупустой сумки огромный грейпфрут и с помощью впередистоящих передает Ирине.
— Где вы теперь? — кричит Ирина.
— Я — в «Сказочном» работаю. Там сейчас живут станционники-вахтовики. Вы будете там?..
— Думаю, да, — отвечает Ирина.
— Обязательно будем, — басит Софья.
— Вот там и встретимся!...
Двери закрываются, а врач-активист все еще кричит им в окно:
— Ирина Михайловна, я новые стихи и песни написал про нас всех… Вот смотрите!..
Раскрыв свой блокнот и плотно прижав его к стеклу, он несколько секунд еще бежит за тронувшимся автобусом. «Разлетелся блока остов. Над ЧАЭС вершится суд. Город думает, что просто там учения идут...» — умудряется даже прочесть строфу из блокнота Софья.
Врач отстает от автобуса, но еще некоторое время бежит следом, маша блокнотом удаляющимся подругам.
Тем временем они оказались в центре внимания возбужденных пассажиров, среди которых немало припятчан. А Софью с Ириной в городе знали многие. Вот и сейчас к ним пробирается высокий подтянутый мужчина средних лет с серым лицом и опустошенным взглядом.
— Софья Петровна, здравствуйте!.. Как хорошо, что я вас встретил!.. Здравствуйте, Ирина!.. Как говорят, тесны дороженьки военные!..
— Боже мой, Алеша! — Софья, подняв Ирину, усадила ее на свое место, а сама примостилась на небольшой выступ у кабины водителя, лицом к пассажирам, спиной к дороге, льющейся под колеса. — Ир, ты знаешь, это Алексей из химцеха?.. Мы когда-то выступали у них, помнишь?..
Ирина протянула Алексею руку.
— Ну, что там?.. Рассказывай, — просит Софья.
— Вам, конечно, надо было бы обо всем рассказать!.. Да разве об этом расскажешь?! Я вот вам, когда приедете в «Сказочный», покажу дневник ребят пятой смены. Оказывается, они многое предчувствовали и писали об этом... Странно, но ведь многие предчувствовали беду тогда… Да и потом больше было чувств, чем информации, — вздыхает он, и, глядя на струящуюся дорогу впереди, продолжает. — Наша смена заступала в ночь на 27-е. Так мы, узнав о случившемся, решили, чтобы не дергаться потом на работе, отправить свои семьи из города — от греха подальше… Но объяснить женам мы ничего не могли... Так и отправляли, якобы на пару дней к родственникам... Моих и еще несколько семей посадили на электричку черниговскую... А вот жену и дочь Степана мы на моей машине отвезли в Шепеличи к его родителям. Я, значит, жду у дома, пока он там, у ворот, простится с ними... И вдруг она заголосила, да так дико и страшно, так утробно, что мороз пошел по коже!.. Он бросился в машину, кричит мне: «Поехали!». А у самого — слезы по щечкам!.. Я ему: «Ты что, дурень, ей про аварию сказал?». А он: «Нет, — говорит, — ничего я ей не сказал! Одно только, чтобы в выходной у матери были, и все!.. Сердце ей подсказало, не видишь что ли?!». А вслед машине еще долго несся этот крик истошный!.. До сих пор слышу его!.. Так, наверное, бабы во время войны голосили!..
Рассказ Алексея тягостным молчанием придавил слышавших его, Ирина сидит, оцепенев. А навстречу автобусу пробуждается киевское Полесье, могучие сосны отряхивают с ветвей утреннюю росу, расправляют свой богатый весенний наряд березы и клены.
Софья наклоняется к сумке, вынимает бутылку с водой, ловко открывает и протягивает Алексею.
— Выпей, Алеша!..
Тут многие ощутили жажду. День начинался жаркий, и в переполненном салоне автобуса было очень душно.
— Хлопцы! Кто еще водички хочет?! — обратилась Софья к близстоящим.
Бутылка пошла по кругу. Ирина очистила грейпфрут и, разделив его на дольки, первую тоже протянула Алеше, а остальные раздает окружающим. Софья берет у нее дольку и протягивает водителю:
— Спасибо, — благодарит тот, с удовольствием поглощая кусочек освежающего фрукта.
— Ты ж только нас живьем довези, браток! — просит Софья.
— Довезет!.. После такого подарка, куда он денется, — послышалось из толпы.
— Ой, девчата, — тоже решил разрядить обстановку пожилой полноватый мужичок, — Вам теперь хорошо!.. Вы теперь сразу несколько человек можете брать в мужья… Представляете, один по магазинам бегает, другой за порядком в доме следит, третий — детей воспитывает, и так далее, и так далее... Вы нас только погладите иногда, и то счастье!.. Ей-Богу!..
— Это почему же?.. — удивляется Софья.
— Та вы що, з Луны звалылыся?! Не розумиетэ?.. Та вже стильки анэкдотив ходыть про цэ. Нэ чулы?!.. — включился в разговор стоящий рядом чернявый хлопец.
— Вот хотя бы такой, — вмешался еще один пассажир. — «Запорожець — не машина, припятчанин — не мужчина!..»
По автобусу прокатился смешок. Женский голос издали подхватил тему:
— Пепси-кола — не фиеста, припятчанка — не невеста!..
Новая волна смеха. И пошел автобус гудеть на разные голоса.
— Правда, что ли? — вполне серьезно спрашивает Софья у Алексея тихонько.
— Да кто его знает?! — отвечает Алексей. — Ходит такой слушок. Во всяком случае, многие не
