Неожиданно Бретт вскочил на ноги:
— Думаю, мне пора домой.
— Что? — Фрея ушам своим не верила.
— Поздно. Мне надо возвращаться. — Бретт принялся заправлять рубашку в штаны.
— Но… Почему?
— Я чувствую себя… неловко.
Фрея поднялась на колени, обхватив руками живот, который сводило от неудовлетворенного желания.
— Почему? — повторила она.
— Мне здесь не место. Эти намеки, обстановка… и все такое. Я не хочу ничего серьезного, понимаешь?
Фрея не могла ничего понять. Может, она чем-то его обидела? Может, Джек слишком ощутимо щелкнул его по носу? Может, его смущает происходящее в соседней комнате? Может, он не любит секс?
— Ты ведь не гей?
— Нет! — Он вскинул подбородок. — Но и не мальчик для игр!
— Что?
— Я хочу сказать, ты выбирала сегодня место, куда бы меня повести, говорила о вещах, о которых я не имею представления, гладила меня по голове, будто ребенка, а теперь ждешь от меня… — Он замолчал, смущенно передернув плечами.
Фрея ошалело смотрела на него. Она все поняла. Он хотел сказать, что она для него слишком стара. Теперь и она вполне осознанно воспринимала звуки за стеной — казалось, кто-то забивал в нее гвозди.
— Хорошо. — Она поднялась одним плавным и быстрым движением и посмотрела Бретту в глаза. — Все ясно.
— Подожди… — Он положил руку ей на предплечье. — Ты мне нравишься. Мне интересно с тобой разговаривать. Ты очень привлекательная. Мы могли бы быть просто друзьями, если хочешь.
— Конечно. — Фрея нашла в себе силы пожать плечами как ни в чем не бывало. — На той неделе я уезжаю в отпуск. А когда вернусь, могу тебе позвонить.
— Отлично.
Она открыла дверь и прошла через гостиную в коридор, где Бретт оставил велосипед. Она видела, с какой поспешностью он отстегнул шлем от руля. Такого унижения она еще не испытывала, по телу побежали мурашки. Она открыла замок и распахнула входную дверь, придерживая ее.
— Ну пока, — пробормотала Фрея, когда он провез мимо нее свой велосипед. — Подожди. Не забудь свою бейсболку. — Она принесла кепку, водрузила ему на голову — на этот раз козырьком вперед — и потрепала его по щеке, словно и в самом деле приходилась ему любящей теткой. Затем, сложив руки на груди, отступила. — Увидимся, Бреттски.
— Пока. — Он поехал вниз, под уклон, и вскоре исчез из виду.
Несколько долгих мгновений Фрея глубоко дышала носом, приходя в себя. Ей хотелось крикнуть ему вслед: «Это только секс, знаешь ли! Ничего серьезного я не планировала».
Она вся горела от стыда и отвращения к самой себе. Как она могла поставить себя в такое унизительное положение? Терзаемая этой мыслью, Фрея бродила по палисаднику. Даже раскинувшись на кровати в полутьме, с задранной юбкой, она не вызвала в нем желания. Несмотря на то что Бретт был пьян и устал, он предпочел поехать домой. Снова старая сказка про «но». Ты восхитительна, НО… Ты мне очень нравишься, НО… Ты очень привлекательна, НО… То же самое происходило с Майклом. Почему мужчины хотят оставаться с ней «только друзьями»? Фрея пнула ногой мусорный бак. Даже ее друзья не хотят больше с ней дружить! Взять, к примеру, Кэт, которая отфутболила ее под дурацким предлогом и не отвечала на звонки. А уж что до Джека…
Она заметила пьяного. Фрея тихо закрыла дверь и, идя в гостиную, прислушалась. Было тихо. Она представила себе Джека и Кэндис, умиротворенно и удовлетворенно засыпающих. Ее растоптали, кинули и, черт возьми, выбили почву у нее из-под ног. Но хуже всего — триумф Джека, когда он обнаружит, что Бретт убежал. Вот он будет насмехаться! Тут уж он повеселится вместе с Кэндис, этим секс-символом вселенной. Если только не…
Фрея прошлась по гостиной.
— М-м-м, — пробормотала она. — Ах! О-о-о-о! — Она прыгнула на диван и покачалась на пружине. — О Бретт! Мне так хорошо-о-о-о!
Фрея обнаружила выскочившую пружину, которая громко скрипела, и принялась прыгать на ней, помогая себе руками для пущего эффекта.
— А! Ах! А-а-а-а! О да, Бретт! О!
Боковым зрением она ухватила чей-то темный силуэт и замерла. Кто-то нес в руке стакан.
— Наслаждаемся? — поинтересовался Джек.
Глава 20
Отец Джека всегда неукоснительно соблюдал этикет. Настоящий южанин и джентльмен, как он любил повторять, должен быть пунктуален, галантен с дамами и хорошо одет. Под «хорошо одет» он понимал пиджак, галстук и кожаные туфли со шнурками (шлепанцы предназначались для женщин, иностранцев и янки). Джек опаздывал минут на двадцать. На нем была рубашка с открытым воротом и кроссовки. Кэндис семенила сзади. В таком виде он предстал перед отцом в «Королевском баре» отеля «Сент-Риджис».
В воскресенье в это время дня бар был полупустой, но даже будь он набит битком, Джек все равно узнал бы, где сидит отец, стоило лишь взглянуть на официанта, склонившегося в раболепной позе у столика. В каждом учреждении, над которым Джек Мэдисон Второй осуществлял патронаж, он выбирал среди персонала жертву, которую представлял в качестве «моего старого друга Альфонса» или «Эдди, лучшего бармена в этом квартале», прежде чем попросить их о дополнительной услуге. Вот и сейчас Джек Мэдисон- старший сидел за самым удобным столиком в дальнем углу бара и о чем-то болтал с официантом в белых перчатках. Джек мог почти с уверенностью назвать тему разговора: или «Бур-боны, с которыми я знаком», или «Нью-Йорк, чертова дыра во вселенной».
Кэндис схватила Джека за руку.
— Это он? — шепотом спросила она.
— Он.
Весь день она только и говорила о его отце, пока Джек наконец не бросил в ответ:
— Это всего лишь мой папочка. Сама увидишь.
— Ну разве не красавец? — одобрительно промурлыкала Кэндис, глядя на Мэдисона-старшего. — Похож на тебя.
— Вообще-то нет.
По мере приближения к столику Джек испытал странную смесь ощущений: неприязнь, желание делать все назло, чувство обиды и вины, что-то вроде симпатии, хотя тут же сказал себе, что это просто животный «зов крови», генетическое притяжение, так сказать. В настоящий момент преобладала неприязнь. Он не вернется домой, чтобы заняться семейным бизнесом, если даже отец станет его об этом умолять. Он попросит отца увеличить содержание, ибо жалкая сумма, которую тот переводит на имя Джека, никак не вязалась ни с его возрастом, ни со стилем жизни.
Отец встал из-за стола — такой же высокий и широкий в плечах, как сын. Усы его были аккуратно подстрижены, густые белые волосы тщательно расчесаны на пробор — чем не красавец в свои шестьдесят пять.
— Джек, мальчик мой! Как я рад тебя видеть. — Он сердечно пожал Джеку руку и хлопнул его по плечу.
— И я рад… — Джек вовремя спохватился: он чуть было не добавил «сэр». Это слово засело у него в голове с детства, так его научили обращаться к отцу, когда он к нему переехал. — Это Кэндис, — сказал Джек, выставляя свою подругу перед собой в качестве то ли трофея, то ли щита.
Отец его тут же изменился в лице, явно заинтересованный дамой. Он любил женщин, и они его любили. Джек был против того, чтобы Кэндис так нарядилась, собираясь всего лишь на встречу с его отцом, но не мог не почувствовать удовлетворения: Кэндис в своем маленьком черном сексуальном платье выглядела на
