— Жарко, — сказала Фрея.
— Да, — согласился Джек и прикрыл ладонью лицо — вид у него был измученный.
— Разве вы с Кэндис не приглашены сегодня на обед к твоему папочке?
— Приглашены.
— Почему же ты дома?
— Я не пошел.
— Почему?
— Не могу.
Фрея украдкой взглянула на Джека. Что это с ним? Похоже, он сник. Но он ведь не нытик.
— А где Кэндис? — поинтересовалась Фрея.
— Я разрешил ей пойти без меня. Отец обещал показать ей несколько своих старых излюбленных местечек.
— Везет Кэндис.
Джек равнодушно пожал плечами. Фрея попробовала иную тактику:
— Как прошел ленч с Эллой?
— Я не хочу об этом говорить.
— А!
Так они и сидели молча в душной кухне, пока холодильник не заревел от натуги. Джек пребывал в мрачном расположении духа, и Фрея уже хотела оставить его глотать свою черную хандру в одиночестве. Но что, если у него и в самом деле случилась беда? Она должна его поддержать — они же друзья.
— Эй! — Она поддела его босой ногой. — Я сегодня свободна. Ты тоже. Почему бы нам не сходить в кино? По крайней мере там кондиционеры нормально работают.
— Что-то не хочется. Иди одна.
— Не будь таким нудным.
— Мне нравится быть нудным.
— Да брось ты. — Она встала. — Одной идти не интересно.
Он поднял голову и хмуро уставился на нее.
— Ведь ты захочешь смотреть какую-нибудь куриную мелодраму.
— Неправда. — Фрея вскинула голову. — Кстати, что является мужским эквивалентом «куриной мелодрамы»? Петушиное мыло? «Эй, Баз, брось-ка мне вот эту стрелялку, а я прошвырнусь и прочищу ребятам мозги». — Фрея скорчила соответствующую рожу.
— Петушиное мыло, — вяло повторил Джек со слабым подобием улыбки на губах.
— Я куплю поп-корн, — пообещала Фрея.
— Спорим, масло будет прогорклое.
— Тогда не будем есть поп-корн! — Фрея с шумом отодвинула стул. — Давай вставай, старая развалина. Пойдем посмотрим, что идет. Будешь развлекать меня своими искрометными комментариями.
— Эх, — вздохнул Джек, — придется надевать туфли. — Он сказал это так, будто собрался покорять Эверест.
— Так надень же их. И потопали.
Джек ногой закрыл холодильник.
— Будь я твоим мужем, я сошел бы с ума.
— Будь я твоей женой, уже давно была бы сумасшедшей.
Фрея обулась, взяла сумку и вышла, ожидая, пока оденется Джек. Они шли по улице, стараясь держаться в тени деревьев, которые только-только расцвели. Возле соседнего дома на табурете сидел старик итальянец в серой мешковатой майке и пил пиво. Он дружелюбно кивнул и помахал банкой. Фрее начинало нравиться жить в Челси. Тихие улицы, красивые дома из красного кирпича, везде зелень. Многие здания сохранили свой первоначальный облик, не были перестроены, как того хотели яппи, там селились большие семьи или молодые одинокие люди, из соображений экономии предпочитавшие жить коммуной. Ей нравились маленькие палисадники, скрытые за домами игровые площадки и патио с навесами из плюща, ржавые литые решетки, засаженные клумбами балюстрады, большие лохматые собаки чуть ли не у каждого дома. Пять минут — и ты на «Файленс бэйзмент», и ройся себе в обуви с грандиозными скидками или сиди на краю пирса и смотри на Гудзон, любуйся статуей Свободы.
Новый спортивный комплекс был забит народом — всех возрастов и цветов кожи, играющих в гольф или хоккей на роликах. Однажды Фрея заглянула в щелку в ограде и увидела молодую женщину в облегающих брюках для верховой езды и ослепительно черных высоких сапожках, ведущую под уздцы лошадь. Вот он — Нью-Йорк. Здесь люди не ждут от жизни подачек — они выжимают из нее все, что могут, — хочешь быть счастливым, будь им.
Они зашли в книжный магазин на Седьмой авеню. Там было прохладно. Фрея пошла за поздравительной открыткой для Тэш, а Джек — за газетой с репертуаром кинотеатров. Фрея не испытывала сестринской привязанности к невесте, но твердо решила вести себя так, чтобы ее не в чем было упрекнуть. Она выбрала открытку и пошла искать Джека. Он стоял у стола, где были выложены на обозрение новинки книжного рынка. Фрею поразила некоторая странность его поведения. Она задержалась, чтобы понаблюдать за ним. Он брал книги, совершенно одинаковые, из одной стопки, просматривал их и осторожно убирал просмотренную книгу в самый низ соседней стопки — совсем в другой обложке.
— Что ты делаешь, Джек?
— Ничего. — Джек захлопнул книгу. Это был «Большой палец Вандербилта» Карсона Макгуайра.
Окинув взглядом стол, Фрея заметила, что в каждой стопке книг других авторов имеется одна Макгуайра — в самом низу. А та стопка, где изначально были только его книги, полностью исчезла.
— Пошли, — сказал он и потянул ее к выходу.
Фрея вышла следом за ним, вспоминая, как сама много раз заходила в книжные магазины, чтобы положить «Большое небо» поверх книг, считавшихся бестселлерами.
— Не очень-то порядочно, ты не находишь? — сказала она, когда они вышли на улицу. — Что плохого тебе сделал Макгуайр?
Джек откинул назад волосы:
— Хочу проверить, действительно ли его раскупают или это рекламный трюк. Все очень просто: загибаешь уголок какой-нибудь страницы, в моем случае это 313-я, заходишь в магазин и проверяешь, книга все еще там или нет.
— И что, уголки на 313-й загнуты?
— Нет, — признался Джек.
— Но ты все равно спрятал все книги.
— Если хочешь что-то купить, всегда можно попросить продавца принести еще.
Фрея прыснула:
— Да ты завистник!
— Прекрати! — огрызнулся он. — Ты меня не знаешь. Никто меня не знает.
Фрея открыла было рот, чтобы сказать ему в ответ что-то обидное, но, глянув на него, поняла, что он и впрямь расстроен, и осторожно дотронулась до газеты, торчащей у него под мышкой.
— Так что будем смотреть?
Они остановились, развернули газету и пробежали глазами репертуар в кинотеатрах.
— Смотри! «Высшее общество».
— Напыщенная чепуха, — возразил Джек.
— Бинг Кросби?
Джек скептически приподнял брови.
— Фрэнк Синатра, — напомнила ему Фрея. — Коул Портер. Грейс Келли… в купальнике.
— О'кей, твоя взяла.
Они сидели в последнем ряду полупустого кинотеатра, закинув ноги на сиденья предыдущего ряда, и ели воздушную кукурузу, доставая ее из пакетика. Фильм действовал успокаивающе, унося их из реальности в пятидесятые. Кросби, Синатра и Келли были бесподобны. Особенно Келли. И все же фильм оказался настолько пошлым и примитивным, что Фрея и Джек не досидели до конца и, ошалевшие, направились к выходу.
