— Продолжайте.
— …Немного эгоистичный. Так… Водолей?
— Понятия не имею. Я родился первого февраля, если это вам о чем-нибудь говорит.
— Я знала! — Кэндис захлопала в ладоши. Ее карие глаза округлились. — Иногда мне даже страшно бывает от своего дара. Наверное, это потому, что я Стрелец в противостоянии со Скорпионом.
Джек не имел представления, о чем она говорит, но она была такая ладная и бойкая, что он улыбнулся.
— Я хотела бы вас кое о чем попросить, — сказала Кэндис, вытащив из сумочки ручку и потянувшись к стопке принесенных с собой бумаг. У Джека упало сердце. Он не хотел убивать субботу на анализ чужой отвратительной прозы.
Она протянула ему книгу:
— Я знаю, это избито и пошло, но не могли бы вы…
Джек узнал сборник своих рассказов, самый первый, положивший конец написанию бредовых рецензий в периодические издания. И к тому же в твердой обложке.
— О, не надо было тратиться.
— Я купила его на распродаже, за полцены. Ну разве не удача?
Джек нахмурился. Авторам не очень-то нравятся подобные откровения. Он открыл книгу на титульной странице, взял ручку у Кэндис, подумал и написал: «Кэнди от денди», размашисто расписался и вернул книгу девушке.
Кэндис благоговейно погладила пыльный переплет:
— Если увижу свое имя на изданной книге, умру от счастья.
— У вас будет на редкость короткая карьера.
Кэндис рассмеялась и прижала книгу к себе так крепко, что груди едва не выскочили из облегающего топа. Не эти ли топы зовутся в народе «тюбиком для сисек», подумал Джек, или это бюстье? Или баска? Как бы эта штука ни называлась, он готов был пожать руку ее изобретателю.
— Послушайте, — сказал он непринужденно, — что вы делаете сегодня вечером?
— Я? — У Кэндис брови поползли вверх. — Ничего особенного. А почему вы спрашиваете?
— Вы могли бы оставить мне свою рукопись почитать, с тем чтобы за ужином мы ее обсудили.
— Только вы и я?
— Только вы и я.
— Но сегодня суббота, — кокетливо улыбаясь, протянула Кэндис. — У вас, должно быть, есть свои планы. Разве нет никого…
— Никого, — твердо ответил Джек. — И ничего. Ни планов, ни обязательств, ни…
Джек замолчал. Из коридора донесся вопль, затем грохот, потом гневная тирада, и на пороге возникло нечто с белым лицом, одетое в знакомую полосатую рубашку, которую Джек не сразу опознал как свою собственную. А женщина в его рубашке — Фрея. Он совсем о ней забыл.
— Простите, — пробормотала женщина-привидение. — Ох! — Она поморщилась от солнечного света и закрыла лицо рукой, после чего, шатаясь, побрела через комнату в ванную, по пути запустив в Джека металлической пробкой. Джек смотрел на нее, лишившись дара речи. Затем хлопнула дверь в ванную. Затем оттуда донесся звук изрыгаемой из желудка пищи. Беднягу рвало.
— Мне пора. — Кэндис поднялась. Искорка интереса потухла.
— Но вы только что пришли! — Джек вскочил с кресла, загораживая дверь. Он готов был задушить Фрею. — Послушайте, вы даже и кофе не допили. Сядьте.
Кэндис покачала головой:
— Мне надо сделать кое-какие покупки. Да и вы заняты.
— Я не занят. Вы ее имеете в виду? Да она просто забежала поиграть в карты и напилась. Не обращайте внимания.
— Вы сказали, что у вас был мальчишник.
— Пусть бросит в меня камень тот, кто скажет, что она девочка. — Джек нашел собственную шутку весьма забавной и даже рассмеялся. — Она мой старый друг. Старый-старый. В буквальном смысле этого слова. — Он сглотнул. — Ей почти сорок.
Кэндис нехотя подняла глаза на Джека. В них он прочел ужас.
— Лично мне, — понизив голос, поведал Джек, — становится грустно, когда кто-то в таком возрасте теряет самоконтроль настолько, что его приходится укладывать спать в комнату для гостей. Вы со мной не согласны?
Кэндис пожала плечами.
— Комната для гостей одновременно служит мне рабочим кабинетом. Из-за этого я не мог работать все утро. Чем скорее я от нее избавлюсь, тем лучше.
— Вам решать. — Кэндис взбила волосы. — Это меня не касается.
— Хорошо. Так мы сегодня встречаемся?
— Не знаю, что и сказать.
— Ну давайте же, — уговаривал ее Джек. — Я просто не смогу закончить роман, если вы не расскажете мне о семантике.
— Семиотике.
— Знаете, я всегда путаю эти слова. Почему бы вам не дать мне свой телефон? Я вам позвоню, как только выпровожу Фрею.
— Не знаю, — поигрывая локоном, протянула Кэндис. — Может, у меня будут дела.
— Все равно. Оставьте на всякий случай ваш телефон.
Несколькими минутами позже Джек стоял на тротуаре, глядя вслед Кэндис, которая шла, покачивая бедрами, по улице. Солнце бросало блики на ее гладкие икры, и он увидел, как блеснула золотая цепь на лодыжке. Она, несомненно, доступна. А почему бы и нет? Если только Фрея все не испортила. Джек засунул руки в карманы, набычился. Спасибо, Фрея, что ты свой парень.
Вернувшись в дом, Джек огляделся. Хоть бы помогла ему убрать после вчерашнего. Но похоже, она вернулась в кровать нянчить свое похмелье. Мысль о ней, спящей в его квартире, почему-то вселяла беспокойство. Джек в раздумье почесал грудь. Жаль, конечно, ей сейчас плохо, но все имеет свои пределы, даже христианское человеколюбие! Будь он ей мужем или любовником, тут сам Бог велел терпеть, но Фрея даже не его девушка. И вряд ли когда-нибудь станет ею. Майкл мог бы о ней позаботиться, он это хорошо умеет. Направляясь к телефону, Джек невольно представил себе, как Майкл несет Фрее чай на подносе или взбивает ей подушки. Но как сообщить Майклу о том, что его подруга провела ночь в квартире другого мужчины и этот мужчина он сам?
Обдумывая ситуацию, Джек подвинул стул к тумбочке с телефоном и принялся листать свою записную книжку. Страницы ее обтрепались и засалились, там и тут на полях были вписаны адреса и телефоны, потом вычеркнуты, над ними написаны новые, обведены, помечены таинственными звездами, некоторые имена читались как криптограммы. «Барбара, сестра Ц.» — это кто? «Бар Ангелов — платный» — что это такое? Джек еще помнил те времена, когда страницы были белыми, хрустящими и чистыми, а кожаный переплет сверкал и лоснился и на нем золотым тиснением гордо сияли его, Джека, инициалы — прощальный подарок от Лорен, его мачехи, «моему замечательному другу». Она частично заполнила первую страницу, предназначенную для информации о владельце. Имя: Джек Рандольф Колдуэлл Мэдисон Третий. Адрес: город Нью-Йорк. Род занятий: писатель. Джек помнил, как его, зеленого юнца, распирало от гордости — еще бы, писатель, да еще с таким звездным именем. Но не прошло и трех недель, как Нью-Йорк сбил с него спесь. В припадке меланхолии Джек вырвал и сжег первую страницу.
Сейчас его телефонная книга приобрела приличествующий возрасту солидно-потрепанный вид. Как и ее владелец. Кстати, она потолстела, и тут не желая отставать от Джека Мэдисона Третьего. Но когда-то девственно белые страницы ее заполнились телефонами и адресами нужных и не очень нужных людей и мест: издателей, кинотеатров, подружек, любимых баров, редакторов журналов, библиотек, спортивных клубов, ресторанов, книжных магазинов, мастерских фотокопирования и, конечно, друзей. Фрея занимала всю страницу: Фрея тут, Фрея там. Он не знал никого, кто переезжал бы с места на место так часто, как Фрея. Вверху страницы красовался адрес того самого прогнившего старого пансиона в Бруклине, куда он приехал в поисках дешевой комнаты в первую неделю своего пребывания в Нью-Йорке. Тогда он увидел ее
