Лесли Форбс
Рыба, кровь, кости
Бог создал рай
И искупил грехи человека.
И каждому человеку даровал Он
Возможность трудом поддерживать
Свое бренное существование.
Одни созданы причинять вред,
Иные же – добрые христиане.
Другие, с картой в руке,
Игрой зарабатывают себе на жизнь.
И я могу быть благодарен,
Что сотворяю святых.
Я выражаю глубокую признательность своему редактору Ребекке Уилсон; Терри Трикетту и Лоуренсу Смейджи, придумавшим фантастически перспективную программу «Проект наука и искусство» в фонде «Веллкам траст», благодаря которой я познакомилась со многими идеями, воплощенными в этой книге; Роузи Эткинс – за то, что первым делом отправила меня в общественный сад Камерон; Одри Эллисон, чья неопубликованная работа о поисках новых полезных растений оказалась огромным подспорьем; Лену Фишеру, Гарольду Макджи и Тони Блейку – за их замечания по поводу рака, хлорофилла и химии ароматов, высказанные на конференции по молекулярной гастрономии в Эриче; а также Эндрю Томасу – слушателю и первооткрывателю.
Это вымышленная история, основанная на фактах. Насколько мне известно, зеленый мак, подобный тому, что описан в книге, в природе не встречается, хотя его целебные и наркотические свойства не так уж невероятны. В XIX веке был знаменитый «двухголовый бенгальский мальчик»; его череп ныне хранится в Хантеровском музее Королевского медицинского колледжа в Лондоне. Эта история не о нем. Все, что касается Джека Потрошителя, впрочем, имеет достоверные источники, а индийский пандит Кинтуп существовал на самом деле: многие из его походов, куда более удивительных, чем те, о которых здесь повествуется, легли в основу путешествий Аруна и его отца. Кроме того, я посвоевольничала в эпизоде с открытием водопада на реке Цангпо. Детали заимствованы из подлинных рассказов того времени и сочетают результаты настоящих экспедиций, описанных в книге Дерека Уоллера «Пандиты», в захватывающей «Загадке ущелья реки Цангпо» Фрэнка Кингдона-Варда и в отчетах команды Национального географического общества, которая исследовала ущелье в 1998 году и обнаружила некий «Затерянный водопад» (хотя и не мой).
Огромным источником вдохновения послужил классический труд Оливера Рэкхема «История сельской местности» (1997), а также «Флора Британии» Ричарда Мейби, «Опиум: история» Мартина Бута (1997), «Смятение в крови: жизнь, смерть и иммунная система» Стивена С. Холла (1998), «Расщепленное 'я'» Р. Д.Лейнга (1959), «Мертвые не молчат» Уильяма Р. Мейплза и Майкла Браунинга (1996), «Похититель орхидей» Сьюзан Орлин (1999), дневники Марианны Норт, «Живые и мертвые: художники и анатомия» Динны Петербридж, «Составляя карту империи» Мэтью Эдни, «Калькутта» Джеффри Мурхауза, «Воспоминания бенгальского подданного» Джона Бимса, «Охотники за растениями» Чарльза Лайта, «Язык генов» Стива Джонса и очерки Оливера Сакса.
I. Кости
(Сад Джека)
1
В этот вечерний час заходящее солнце, кажется, восходит вновь, пронизывая каждый цвет прощальных потоком своих лучей. Я лежу на траве, вытянув руки, словно человек, приготовившийся к прыжку в воду, – или как каменный ангел, упавший с надгробия. Башни высотных домов смутно маячат над садом, похожим на кладбище, – гигантские могильные камни всех оттенков серого. Но с земли мне видна лишь мозаика зеленых листьев и кобальтово-синее небо. Их краски так напоены последним благословением света, что невозможно различить, которая из них близко, которая – далеко. А потом древесная листва устремляется на меня. Я падаю сквозь нее, погружаюсь внутрь и в то же время прижимаюсь к земле, придавленная ее весом. Схоронена, погребена под Листьями, которым нет числа, я закручиваю мертвую петлю, несусь по двойной спирали, будто на ярмарочной карусели, после которой всегда мутит. Можно назвать это Большим Витком – длинным, изгибающимся мостом или туннелем, связывающим воедино две истории, разделенные сотней лет.
Мысленно возвращаясь к вечеру перед убийством Салли, я вспоминаю, как пыталась слушать деревья. Это была одна из самых безумных ее идей: нужно только хорошенько сосредоточиться, и тогда в шепоте деревьев станут различимы слова. Еще одна идея касалась удобрения, изобретенного Рудольфом Штайнером.[2]
– Он говорил… Погоди… Не смейся! Он сказал, что этот компост «способен соединить землю с ее отторгнутой душой». – Она ухмыльнулась, зная, что мистическая фраза весьма забавно сочетается с ее гудронным акцентом. – Клево, да?
– Единственный Рудольф Штайнер, о котором я слышала, – философ, создавший что-то вроде альтернативной системы образования. Он?
– Понятия не имею. Но этого парня заботило, что планета больна «и душой, и почвой», – смотри, я даже в садовую книгу выписала. Ее можно вылечить, если сделать удобрение из оленьего мочевого пузыря, начиненного цветами тысячелистника, свиных кишок, набитых одуванчиками, козьего черепа, наполненного корой дуба, охапки крапивы, обернутой мхом, и куска коровьего кишечника, нашпигованного ромашкой.
Ее язык всегда изобиловал словечками сочными, как силос, но этот средневековый рецепт заставил меня расхохотаться.
– А потом что, Сэл, добавить глаз тритона и прокипятить при полной луне? Дороговато выйдет – тритоны ведь нынче недешевы! Кажется, они относятся к исчезающим видам?
Когда я принялась смеяться над кровожадной почвой Салли, ярой защитницы природы и вегетарианки, она рассказала мне, что раньше у каждого лондонского мясника был свой сад, где он закапывал вонючие потроха, дабы те не оскорбляли нюх горожан, и, если эти потроха смешать с известью, получится хорошее удобрение.
– Земля полна крови и костей, – сказала она. – Ты про; сто не видишь их сейчас. Они все одного цвета.
– Будете ли вы настаивать на сохранении анонимности, если вас вызовут в качестве свидетеля? – спросил детектив, бравший у меня показания на следующее утро после убийства Салли.
Этот большой человек неловко присел на самый краешек моего дивана, словно боялся, что собачья шерсть попадет на его модные джинсы.
– Что, если так?
– Тогда Королевская прокурорская служба может отклонить ваши показания.
– В таком случае нет, не буду.
Хотя если кто и мог претендовать на анонимность как на право по рождению, так это я. Неизвестный – вот имя, которым подписано бесконечное множество стихов, картин, рождественских гимнов – и преступлений. Неизвестный, неведомый, безымянный…
– Вы уверены? – не унималась его напарница. – Вам придется публично выступить в суде… – И после
