Поставленная задача была выполнена без лолжного рвения.
— А теперь перекрестись!
Рука слуги только-только опустилась, а пуля уже вонзилась ему в самое сердце. Он заревел как осел, в совершенстве овладевший уханьем совы, и хряснулся неулыбчивой пачкой в ковер.
— Не забудьте здесь прибраться, — напомнил Барон. — К делу, однако. Где он?
— Вам знаком архипелаг Туамоту? — начал издалека Самолетогон.
— Если надо, найду с закрытыми глазами.
— Не надо. Потому что он не там. А жаль. Он на Борнео, в двухстах километрах юго-западнее Маликопийского пика.
— Прямо посередь острова, — вставил Барон.
— Именно, — кивнул Самолетогон, — но вас снабдят сигаретами и моторкой.
— Заметано! — воскликнул Барон. — Еду завтра же.
— Завтра будет поздно!..
— Почему?
— О деле пронюхал Ванденбуик, — нехотя признался Самолетогон.
Глава XXXIII
Манускрипт еще не кончился...
— Ага, теперь мне все ясно, — прошептал Барон.
— Чуете? Дело пахнет керосином!..
— Кто такой, собственно, Ванденбуик?
— Мой бывший тайный связной.
— Так вы были в тайной связи?
— Еще десять минут назад, — разнюнился Самолетогон. — Но вы мне нравитесь больше.
— Вполне разделяю ваши чувства, — отчеканил Барон, принимая самую увесистую из геройских поз.
— Еще бы! Козел рогатый! Он разбил мне люстру. Это ж надо ж быть таким твердолобым!..
— Ни фига себе кумпол... — поразился Барон. — Он, сдается мне, кокнул ту, что в передней.
— Не буду спорить, — согласился Самолетогон, — но она еще потянет килограммчиков эдак на пятьдесят.
— Хотелось бы поближе с ним познакомиться, с Ван-денбуиком... — размечтался вслух Барон. — Ужя бы рогато ему пообломал, этому якобы голландскому запойному керосинщику...
— Завтра увидитесь, алканавт полетит на том же гидросамолете, что и вы.
— Очень удобно: заодно и помоемся, — схохмил Барон. — Однако я вынужден откланяться. Пора паковать чемоданы.
Он потряс клешню детектива и вымелся из комнаты».
Глава XXXIV
Промежуточный эпизод
На этом месте внимательно слушавший Майор вскочил и пошкандыбал на розыски Серафимы), ибо тот куда-то вышел по срочной надобе. Майор без колебаний направился в одну заветную комнатку. Как он предполагал, именно ее облюбовали для местожительства крысы. Там-то и отыскал он Серафимьо, который лежал в естественной позе на пузе и конвульсивно дрыгался.
— Дырочка не узковата? — подгребнул его Майор. — Не жмет?
— Жмет не жмет, какая разница, — пропыхтел Серафимы). — Суть не в дыре, а в норе. А там крыса. Она меня не отпустит ни за какие коврижки. Погоди минуточку, сейчас я ее утоплю.
Когда он наконец высвободился, они рука об руку вернулись послушать продолжение, и заждавшийся Антиох возобновил чтение.
«...Барон д'Элда спускался по лестнице, ведущей к пристани. Он спрыгнул в неприметную оранжевую шлюпку, на которой искатели приключений добрались до гидросамолета, регулярно совершавшего левые рейсы, а сейчас вальяжно разлегшегося на своих длинных водных лыжах.
Легкий бриз насвистывал какой-то бодрый мотивчик, подыгрывая себе на вантах мачты с флюгером на конце. Лишь серо-зеленая листва плакучих ив вносила в окрестный ландшафт минорную ноту. Ленивица речка катила свои волны в отстойник моря, где шалунишка ветерок тискал водную гладь, отчего по ней под видом ряби бегали мурашки. Солнце уже палило вовсю.
До гидросамолета было рукой подать, когда Барон рыбкой нырнул в прозрачную воду — только его и видели. В ту же секунду шлюпка разлетелась на мелкие кусочки, и они плавно пошли ко дну.
Метатель гранаты вскоре распластался на буе, к которому его прибил сокрушительный удар железного кулака под самое яблочко. Вот как неожиданно умел Барон выныривать из пучины.
— Гранатометчик буев! — фыркнул Барон, отряхиваясь после купания.
Он достал автоматический пистолет и неспешно, с расстановочкой, как в ярмарочном тире, замочил пилота, летчика-наблюдателя и радиста, имевших неосторожность по очереди всунуть любопытный нос в пройму дверцы кабины.
В это время пуля-дура тишком чиркнула его по левой щеке и с матовым стуком расплющилась о борт лодки гидросамолета.
— Ух ты! — осклабился Барон и укрылся за ногой шасси из профильного металла, присобаченной к лыжине. — Ванденбуик ступил на тропу войны.
Берег был гол до непристойности. Из-под лиственной шапки одной ивы вился сизый дымок.
— Зря ты на меня наезжаешь, Ванденбуик! — подстебнул врага Барон. — Все равно сядешь не в гидросамолет, а в галошу!
С невероятной ловкостью он лихо перескочил на другую лыжину и под прикрытием корпуса лолки сумел-таки подобраться к дверце летательно-водоплавающей машины.
С троекратным похоронным «бултых» трупики экс-членов экипажа отправились на дно морское рыб кормить, где их с аппетитом обглодали до костяка электрические угри и пожираньи.
Flying girl, девочка по вызову, предназначенная для ублажения мимолетных прихотей пассажиров, дремала, разбросавшись по креслу и откинув назад белокурую головку. Барон так мастерски поцеловал ее в губы, что она не проснулась, и, убедившись, что помада отдает стрептококком, поспешил занять место пилота.
С ненавязчивым жужжанием воздухоплавательный аппарат отчалил в небо.
— Что-то Ванденбуик не на высоте! — отметил Барон, ожидавший услышать хотя бы короткую очередь из зенитного пулемета, но, как выяснилось, напрасно.
На высоте двух тысяч метров Барону внезапно бросился в глаза стремительно сближающийся с ним серебристо-серый истребитель. Он нажал самую правую кнопку на пульте управления. Кнопку звонка.
— Флоранс, цыпочка моя, — обратился он к белокурой куколке, продравшей наконец глазки, — а не испить ли мне коктейль?
Она вернулась со стаканом томатного сока. Барон ополовинил его залпом, поперхнулся и побагровел.
— Крепкий, зараза! — оценил он.
— Времен взятия галльской Аллезии Иудой Маккавеем. Или до того, — дала историческую справку Флоранс и задрала юбку, чтобы поправить чулок.
Одной рукой Барон держал штурвал, другой под юбкой шуровал.
— Пристегни ремень, крошка, — пробормотал он. — Пора сбросить балласт, иначе от этого гнуса не оторваться.
