— Вы никого здесь не знаете? — осведомился он.
— Никого, — ответила та, — а вы?
— Знаю, но, к сожалению, не всех! — вздохнул Антиох и самым беззастенчивым образом прижал ее к своей груди.
— Меня зовут Жаклин! — сказала девица, пытаясь просунуть одну из своих ляжек между ног Антиоха, который отреагировал на это должным образом, впился в девицу губами и не отрывал их до конца пластинки — это был «Baseball after midnight»,[10] один из последних дисков кросса и Блеквелла.
АНТИОХ дна рам подряд танцевал со своей новой партнершей и старался не выпускать ее из рук во время коротких перерывов между окончанием одной пластинки и началом другой.
Вот-вот должен был начаться третий танец, но тут к Антиоху обратился какой-то малый в пепитовом костюме. Вид у него был встревоженный. Парень повел Антиоха на второй этаж.
— Поглядите, — кивнул он на дверь клозета. — Туалет засорился!
И хотел было СМЫТЬСЯ.
— Минутку! — сказал Линюх, ловя за рукав. — Давайте вместе. А то что же я буду один.
Они вошли в уборную. Засор был налицо. На дне унитаза виднелись скомканные газеты.
— Раз так, — промолвил Антиох, засучивая рукава, — будем прочищать. Засучивайте рукава!
— Но… вы уже засучили…
— Я засучил рукава, чтобы дать вам в глаз, если за то время, пока секундная стрелка не сделает пять оборотов, туалет не будет прочищен. И зарубите себе на носу, — добавил Антиох, — я стреляный воробей, на мякине меня не проведешь.
— А… — выдавил малый.
Он залез пальцами во что-то мягкое на дне унитаза, весь содрогнулся и побелел как мел.
— Умывальник справа, — добавил в заключение Антиох, когда несчастный поднимался из-под окна, которое распахнул его мучитель. Окно выдержало, череп тоже.
После чего Антиох спустился вниз.
Как он и ожидал, Жаклин отиралась возле стола с напитками, а двое парней оспаривали друг у друга право налить ей выпить. Антиох взял стакан, который те сумели-таки наполнить, и протянул его Жаклин.
— Мерси, — улыбнулась та и последовала за ним на середину танцевальной площадки, которую Корнель, к счастью, как раз освободил.
Антиох вновь заключил ее в объятия. Двое у стола с напитками скорчили кислые рожи.
— Скажи на милость! — ухмыльнулся Антиох. — Молоко на губах не обсохло, а вздумали тягаться с таким зубром, как я.
— Что? — спросила Жаклин, не понимая, о чем речь. — Ой, а это кто такой?
На пороге гостиной вырос Провансаль.
Глава XV
Хорошо еще, зазвучали «Mushrooms in my red nostrils»,[11] и грохот медных перекрыл угрожающий рык несчастного Провансаля, который рванул к столу с питьем и закусками и единым залпом осушил две трети бутылки джина.
Разом все забыв, он обвел присутствующих блаженным взглядом курицы, наклевавшейся денег.
В углу гостиной он заприметил блондиночку в декольте до самых сосков и уверенным шагом взял курс на нее. Не дожидаясь, пока он подойдет, девица юркнула к двери. Провансаль побежал за ней, время от времени подпрыгивая на два метра семь сантиметров — как козел, которого пустили в огород. Девица скрылась — не для всех, однако, — в лавро-пасленовой рощице. Провансаль нырнул следом, и ветви сомкнулись за его спиной. _
Глава XVI
Отдаленный рык — как раз в эту минуту в гостиную ворвался Провансаль — вывел из оцепенелого состояния уже полчаса дремавшего Майора. Проснулась и Зизани.
Он нежно взглянул на нее и неожиданно заметил, что ее живот угрожающе округлился.
— Зизани! — воскликнул он. — Что это?
— Ах, дорогой, — простонала она, — неужели вы способны сотворить такое во сне и не сохранить об этом никаких воспоминаний?
— Надо же! — не нашел ничего лучшего сказать Майор. — А я и не заметил. Прости, любопь моя, но теперь надо узаконить наши отношения.
Майор был совершенным ребенком в любовных делах, он не знал даже, что последствия обнаруживаются не раньше чем на десятый день.
— Нет ничего проще, — промолвила Зизани. — Сегодня четверг. Семь часов. Антиох сейчас пойдет и от вашего имени попросит моей руки у моего дяди — тот еще у себя в конторе.
— А почему ты со мной не па «ты», лапта моя ненаглядная? — спросил растрогавшийся до слез Майор и задергался всем телом.
— Ладно, перейду на «ты», дорогой, — сказала Зизани. — В общем, я хорошенько подумала…
— Обалдеть, чего только не учудишь во сне, — перебил ее Майор.
— Я хорошенько подумала и решила, что лучшего мужа, чем ты, мне не сыскать…
— О, ангел души моей! — вскричал Майор. — Наконец ты сказала мне «ты». Но отчего не попросить твоей руки прямиком у твоего отца?
— Отца у меня нет.
— Тогда у кого-либо из родных?
— Так он брат моей матери. Он все дни напролет проводит у себя в конторе.
— А как к этому относится тетя?
— Начхать ему на тетю! Он к себе ее даже не пускает. Она живет отдельно, в небольшой квартирке, куда он время от времени наведывается.
— Да, взять твоего дядю… — начал было Майор.
— А зачем тебе брать дядю? — ласкаясь к Майору, пролепетала Зизани. — Возьми лучше племянницу.
Майор с такой готовностью рванулся исполнять ее желание, что у него отскочили три пуговицы, едва не выбив Зизани глаз.
— Пойдем поищем Антиоха, — предложила та, когда слегка успокоилась.
Глава XVII
Когда Майор проходил мимо лавровой рощицы, в которой исчез Провансаль, ему прямо на голову нежданно-негаданно свалились по очереди носок, левый ботинок, трусы, штаны, по которым он, собственно, и определил их владельца. Потом другой носок, правый ботинок, ремень, жилет и рубашка — вместе с галстуком. За всем этим барахлом тут же последовало другое: платье, лифчик, пара женских туфель, пара чулок, кружевной поясок, который, по-видимому, и поддерживал эти самые чулки, и перстень в шестьдесят каратов— кусочек трухлявого мешира с золотым обрезом в оправе из игольчатых подшипников. Перстень чуть не выбил глаз неожиданно выскочившему откуда-то макинтошу, который тут же с шипением удалился.
