мысли. Впервые за последнее время ему это не удалось. Разум подвел Дэниела, не позволив ему даже на мгновение уйти от действительности, спрятаться в привычном коконе холодной темноты. Он не мог не думать о двух мужчинах, сидящих за приоткрытой дверью; не мог не думать об их детях; не мог лишить их семьи кормильцев.
У Дэниела дрожали колени, когда он поднял свой лук, вложил стрелу и вошел в караульную комнату.
— Месье, — сказал он. — Прошу извинить за вторжение.
Мужчины оторвались от своих карт и с удивлением уставились на вошедших. Охранник постарше оцепенело сидел, прислонившись к спинке стула. Молодой вскочил на ноги и потянулся рукой к эфесу своей шпаги.
— Пожалуйста, не надо, — произнес Дэниел. Сильвейн шагнул и стал рядом с ним. — Наши стрелы гораздо быстрее вашей стали.
Старший охранник оставался неподвижным, только смотрел во все глаза на Дэниела.
— Но вы…
— …просто привидение, — закончил за него Дэниел, увидев по изумлению в глазах мужчины, что тот узнал его. — С этого расстояния я смогу пригвоздить вас к стене.
Молодой охранник сделал глубокий вдох, намереваясь закричать.
— Исамбар, подожди, — остановил его напарник. Он выглядел очень напуганным. — Вы пришли за Мьюроном.
— Да.
Дэниел отошел в сторону. Сильвейн быстро разоружил охранников, отбросив шпаги и алебарды к дверям. Потом он связал им руки и ноги.
Дэниел в это время забрал у Фулара ключи.
— Не думаю, что вы скажете нам, где находится Мьюрон?
— Умоляю, сударь, не спрашивайте. Это будет стоить мне моей работы.
— Займешься армейскими контрактами. Жена первого консула сколотила на этом бизнесе состояние, — посоветовал Дэниел.
Пробормотав извинения, Сильвейн заткнул им рты кляпами. Дэниел взял лампу, и они вышли, замкнув за собой дверь в караульную.
— Теперь нам нужно найти Мьюрона и выбираться отсюда, — сказал Дэниел.
Они попробовали открыть первую камеру. В связке были четыре ключа, третий подошел. Дверь распахнулась. В лицо Дэниела ударил затхлый запах нежилого помещения.
— Жан? — прошептал он в темноту.
Ему никто не ответил. Они заперли здесь оружие охранников.
Дэниел открыл еще четыре двери. Все камеры были пусты. Но в пятой — с тошнотворным запахом испорченной пищи, мочи и кислого вина — из угла, в который не проникал свет лампы, метнулась тень.
У Дэниела подпрыгнуло сердце.
— Жан?
По холодному полу зашаркали шаги, зашуршала бумага и солома.
— Что за черт? Кто это?
— Это Дэниел, — сказал он. — Дэниел Северин. Быстрый вздох, а потом тишина. Напряжение, отягощенное недоверием, недопониманием, многими годами соперничества в далеком прошлом, идеализмом Жана и цинизмом Дэниела, установилось между ними.
— Дэниел… — задрожал в темноте хриплый шепот.
— С тобой все в порядке?
— Да.
— Ты можешь идти?
— Да.
— Тогда пошли. Со мной Сильвейн, Жан. Он из Швейцарии, такой же патриот, как и ты.
Жан помедлил.
— А ты, Дэниел?
— Я здесь. Разве этого мало?
Все трое направились к караульному помещению. Сильвейн высоко поднял лампу, освещая темный коридор. Из-за закрытой двери слышались сдавленные звуки; ножки стула колотили по полу. Охранники пытались освободиться.
— Месье Мьюрон, — с благоговейным трепетом начал Сильвейн. Он протер глаза и заморгал. — Святая Дева Мария, вы же…
— Брат Дэниела, — сказал Жан.
— Наполовину, — насмешливо вставил Дэниел.
— Да вы же похожи как две капли воды.
— За исключением волос Дэниела, — Жан вопросительно посмотрел на своего брата.
— Но ты никому не говорил об этом, — сказал Сильвейн. — Почему?
— Я пришел его спасать не потому, что он мой брат, — ответил Дэниел. — Было бы слишком эгоистично с моей стороны подвергать только из-за этого опасности тебя и остальных. Пошли.
Они спустились в комнату, куда выходила канализационная труба. Несмотря на все бодрые заверения Жана, Дэниел знал, что его брат ослабел после проведенных в заключении месяцев. «Лорелея даст ему что-нибудь от кашля, — пришла ему в голову неожиданная мысль. — Она поставит его на ноги». В сознании Дэниела затеплилась надежда на примирение с Лорелеей и сохранение их брака.
— Боже, мы будем спускаться здесь? — спросил Жан, вглядываясь в узкую шахту.
— Ты лезешь первым, Сильвейн, — сказал Дэниел.
Юноша начал спускаться.
— Теперь ты, Жан, — сказал Дэниел. — Я полезу последним и поставлю на место решетку. Тогда они не догадаются, что мы уйдем по реке.
Жан сделал глубокий вдох и начал спускаться. Из-за двери послышались приглушенные голоса и шаги. Борясь с паникой, Дэниел ухватился за железную решетку.
Шаги быстро приближались.
Уголком глаза Дэниел заметил на полу белый лоскут.
Платок Сильвейна. Он укажет преследователям, как они ушли.
— Не ждите меня, — прошептал Дэниел.
— Что случилось? — спросил Жан.
— Верь мне. Иди. Мне тут нужно еще кое-что сделать.
— Но…
— Уходи, Жан.
Дэниел собирался схватить платок и вернуться к трубе. Но прежде чем он успел дотянуться до платка, дверь открылась. Все, что он смог сделать, это поставить решетку на место и присесть на корточки между двумя стопками старых книг.
— Я ненавижу это место.
Это был голос Фулара. Свет факела осветил место у порога. Из трубы послышался скрежет.
— Что это? — спросил другой голос. «Исамбар», — вспомнил Дэниел. Они вырвались из караульного помещения. Черт бы побрал его вновь обретенную чрезмерную чувствительность. Он должен был убить их.
— Не знаю. Иди, проверь канализацию.
— Канализацию? Не думаешь же ты…
— Просто сходи проверь.
Послышались еще шаги, а потом длинная пауза. Факел осветил комнату.
— Я ничего не вижу. Проклятие, Фулар, теперь мы влипли.
Дэниел замер, молясь, чтобы охранники больше не услышали ничего из трубы, надеясь, что они не заметят тела под соломой. Секунды тянулись бесконечно.
Охранник повернулся, и свет его факела вырвал Дэниела из темноты. Он увидел нахмуренное лицо
