мероприятии. Сами понимаете, к чему раздувать шумиху раньше времени.
– Отлично вас понимаю, – неуверенно проговорила Эльвира.
Еще бы она его не понимала. Эльвира Яновна – первоклассный медик, несколько лет назад была уволена из больницы за допущенную врачебную халатность. До суда дело не дошло, но с тех пор Эльвира и не мечтала когда-нибудь снова облачиться в белый халат. А в начале года Суриков, знавший Эльвиру более десяти лет, неожиданно предложил ей место старшей медсестры в «Мили-М».
Проработав около двух месяцев, Эльвира Яновна поняла, для чего старый знакомый позвал ее на работу. Поняла и ужаснулась. Но жажда денег оказалась слишком сильна.
– О чем задумалась, Эльвира?
– О мелочах. Не обращайте внимания. Я могу идти?
– Пойдем вместе, мне необходимо навестить нашу пациентку.
Вдвоем они, покинув кабинет Сурикова, спустились на второй этаж.
Зинаида Дементьевна прошмыгнула в приемную и перевела дух. Место секретарши пустовало.
– Работница хренова, – хмыкнула бывшая уборщица. – Занимается чем угодно, только не прямыми обязанностями.
Хотя сейчас отсутствие Танюши было как нельзя кстати.
Приблизившись на цыпочках к столу, Зинаида выдвинула верхний ящик и бросила внутрь пятисантиметрового засушенного жука-носорога.
– Чтоб ты до полусмерти испугалась, прихвостень злодея.
Захихикав, Зина подошла к кабинету Сурикова. Приложила ухо к двери и удовлетворенно закивала.
Шествуя по коридору второго этажа, Зинаида Дементьевна остановилась. Из одноместной палаты доносился бас Павла.
Зина не успела сделать ноги – дверь открылась, и в проеме возникли довольный Суриков и толстушка Эльвира.
– Ты? – взревел врач.
– Я! – с вызовом ответила Дементьевна.
– Какого черта здесь делаешь?
– Пришла забрать личные вещи, оставленные в шкафчике. Имею я право взять вещи или нет? Не тебе ж их оставлять.
– Твой шкафчик находится на первом этаже, за каким дьяволом тебя сюда принесло?
– Ошиблась, – ухмыльнулась Зинаида. – Женщинам свойственно ошибаться, тем более пьющим.
– Забирай вещи и чтоб ноги твоей... чтоб я никогда тебя не видел.
Зинаида Дементьевна сжала кулаки.
– Вот это могу гарантировать, больше мы не увидимся. Никогда! Никогда! – Она разразилась истеричным смехом.
Выругавшись, Суриков направился к лестнице.
Бросив быстрый взгляд на Эльвиру, Зина понеслась на первый этаж. Лицо пылало, по телу бежала нервная дрожь.
Встав у колонны, Зина вытащила сотовый. Секунд тридцать она прижимала трубку к уху, прежде чем услышала на том конце равнодушное «Слушаю».
– Тамара, это я. Тома, ты представляешь, он опять взялся за старое. Да, да. Я сейчас в Центре, приехала за вещами, а он... Суриков выходил из сорок третьей, там кто-то лежит. Томуся, до каких пор будет продолжаться несправедливость?
Через четверть часа Зинаида Дементьевна прогуливалась по заснеженному тротуару.
Телефонный звонок раздался в тот момент, когда Павел Евгеньевич входил в кабинет. Схватив трубку, Суриков гаркнул:
– Да! Конечно, узнал. – Он сбавил тон: – В чем дело? Сегодня встретиться? С какой стати?
Неизвестно, что ответил звонивший, но Павел вдруг довольно миролюбиво пропел:
– Хорошо, договорились.
Повесив трубку, Суриков повернул голову к окну. Черная ворона сидела на карнизе.
В косметический салон вошла неземной красоты женщина. Поприветствовав Дарью, она прошла мимо кресел и прочирикала ангельским голоском:
– Дашутка, Веруня у себя?
– У себя, Наталья Антоновна. Прошу вас, проходите.
– Спасибо, дорогая, – махнув Даше ручкой, Наталья Антоновна поднялась по лестнице.
Вера рыскала в ящике стола в поисках скрепок. Когда дверь распахнулась, Горбачева собралась спустить всех собак на бестактного нахала, посмевшего столь бесцеремонно ворваться в ее кабинет без стука. Но вдруг лицо ее расплылось в самой очаровательной улыбке.
– Наталья! Бог мой, глазам не верю, ты ли это?
– Я, собственной персоной.
– Где пропадала столько времени? Ни слуху ни духу, я уж подумала, ты в Париже осела.
Чмокнув Горбачеву в щечку, Наталья Антоновна театрально нахмурила гладкий лоб.
– Ой, Верунь, на хрена мне их Париж сдался? Не поверишь, скука смертная, заняться нечем, хоть стреляйся. Лева с утра до вечера занят. Бизнес, будь он неладен, всю романтику портит. А мне даже поговорить не с кем.
– Скидывай свою шубейку и... О!.. Новый прикидик? У них купила?
– Ты о шубке? В Париже. Стоит, как весь твой салон вместе с персоналом.
– Это ты сейчас кого оскорбила?
– Верка, я стала такой стервой, от одиночества крышу сносит только так.
– Чай, кофе?
– Минералка без газа есть?
– Для тебя все что угодно.
Наталья Антоновна села на диванчик, осмотрелась вокруг и ляпнула:
– Вер, когда кабинет переделаешь? Ну смотреть тошно, серые тона – это такая безвкусица.
– Я здесь не живу.
– Ошибаешься, дорогуша, кабинет хозяйки салона красоты – это ее визитная карточка. Вот в Париже, например...
Наталья пустилась в воспоминания.
Вера изредка бросала взгляд на часы.
– Ты куда-то торопишься? – спросила гостья.
– Да... есть одно дельце.
– Отложить на завтра не судьба?
Горбачева зло усмехнулась.
– Не судьба, Натик, не судьба.
– Вот и мой Левка поет аналогичную песню. Говорит: хочешь красиво жить, привыкай к одиночеству. Вер, я с ума схожу от безделья.
– Ты же член частного клуба, неужели и там скука одолевает?
– В задницу твой частный клуб! Я лучше застрелюсь или спущусь в метро, чем переступлю порог этой богадельни.
Горбачева занервничала.
– Натик, мне правда бежать надо, не сердись.
– Фиг с тобой, несись.
Вера выбежала. Через минуту она вернулась в кабинет с высокой брюнеткой лет тридцати.
– Девочки, знакомьтесь. Мой новый администратор Нонна, а эта дама – наша vip-клиентка. Нонночка, отдаю Наталью в твое распоряжение. Обслужить по высшему разряду: прическа, маникюр...
– Нет, нет, – запротестовала Наталья Антоновна. – Сегодня ограничимся знакомством. Не хочу ничего делать, я ведь с тобой потрепаться приехала, а ты... ладно, давай хоть подвезу.
– Можно подумать, я без колес.
