то вроде русской рулетки. У Дениса болит сердце, он глотает пилюли, а однажды вместо помощи получает смерть...»
– Муж мой покойный, – продолжала Лариса Анатольевна, – залидофилин принимал. Он, бедный, гипертонией с сорока лет страдал. А в последние годы жизни чуть ли не ежедневно давление за двести зашкаливало. Бывало, измерю и липким потом покрываюсь – сто девяносто на двести шестьдесят. Таблетку примет, через час давление почти в норме. А я не целую ему давала – четвертинку. Теперь представь, что с Дениской сделалось, когда он лекарство выпил. Жуть! Веруня все глаза выплакала, любила она Дениса больше жизни.
– Лариса Анатольевна, у вас случайно не осталось таблеток супруга?
Пенсионерка задумалась.
– Лежат там, в коробочке.
– Можете посмотреть, есть среди лекарств залидофилин? Узнать хоть, как он выглядит. У меня бабуля давлением мучается, вдруг ей поможет?
Найда залаяла. Прижав собачку к груди, Лариса встала.
– Не вздумай старушку таблетками пичкать без предварительного разрешения врача. Знаешь, как бывает, одно и то же средство кому помогает, а кому вред наносит.
Клятвенно пообещав проконсультироваться с участковым медиком, Ката пошла за Ларисой в комнату.
Вытащив из шкафа обувную коробку, до– верху набитую упаковками и пузырьками с лекарствами, Лариса Анатольевна вздохнула:
– Наследство мне от мужа осталось – целая аптека.
Порывшись в коробке, бабуля непонимающе посмотрела на Копейкину.
– Нет залидофилина.
– Как?
– Я точно помню, после его смерти оставалось две или три пачки.
Не успела Катарина задать вопрос, как Лариса замахала руками.
– Вспомнила. Когда у меня Веруня была, я попросила племяшку провести инвентаризацию в коробке, те лекарства, у которых срок годности кончился, выбросить, а остальные оставить. Вот она, наверное, и выкинула его в мусорку.
– Когда это было, сразу после смерти вашего мужа?
– Нет, намного позже, Верочка уже замужем за Дениской была. Помню, она таблетки перебирала и все сетовала, что молодой муж вынужден травить организм лекарствами, будто он девяностолетний старик. – Лариса Анатольевна спохватилась. – Ой, я сейчас.
Когда пенсионерка вернулась, на ее лице блуждала улыбка.
– Нашла. У меня в большой комнате в комоде еще один склад таблеток – теперь уже моих. По счастливой случайности там оказалась упаковка залидофилина. – Она протянула Катке требуемый препарат.
Найда завыла.
– Эй, Найда, что за номера?
– У-у-у... – не унималась четвероногая.
– Лариса Анатольевна, можно забрать таблетки?
– Бери. Только учти, срок годности давно истек, и помни про обязательную консультацию.
Поблагодарив тетку Горбачевой, Катарина засобиралась в путь.
– Дождь закончился, пора ехать.
– В добрую дорогу, родненькая.
На лестничной площадке Ката услышала недовольный голос Ларисы:
– Ты чего как с цепи сорвалась? А ну успокойся. Найда! Прекрати свои фокусы!
ГЛАВА 13
Вечером в коттедж Копейкиных пожаловала встревоженная Гурова.
– Ты как нельзя кстати, – обрадовалась Катка, – нужна твоя помощь.
– Кат, у меня плохие новости.
Сердце Катарины екнуло.
– Говори, не тяни.
– Павла Евгеньевича убили. Представляешь, его сегодня уже похоронили, а я узнала лишь час назад. Мне Вера сказала.
– Где и как его убили?
Гурова скороговоркой проговорила:
– Вроде смерть свою Суриков нашел у себя на даче, а способ убийства... По словам Веры, Павлу перерезали горло.
Катарина зажала рот рукой. Перед глазами запрыгали серые точки. Она попыталась сосредоточиться, а Мария тем временем продолжала:
– Настька очень расстроилась, сидит в гостиной сама не своя. Даже с Веруней поругалась.
– По поводу?
– Они в кабинете спорили, я слышала лишь обрывки разговора. Анастасия упоминала Виолетту, Илью, а Вера кричала, что не имеет ни малейшего понятия. Потом Настя крикнула о предательстве, а Верочка, выбежав из кабинета, понеслась на второй этаж, повторяя на ходу: «Не может быть, не может быть».
– Это многое объясняет. – Ката смотрела словно сквозь подругу.
– Что именно? Лично мне ничего не ясно. Сначала смерть Виолетты Сигизмундовны, теперь убийство Сурикова.
– Маш, после похорон Горбачевой ты видела в особняке карлика?
– Слава богу, нет.
– И голоса исчезли, я права?
– Ага.
– Что и требовалось доказать.
– Ты о чем?
– Эх, Машка, ты даже не представляешь, в каком гадюшнике... – Ката прервалась на полуслове.
– Гадюшник? Почему ты замолчала?
– Давай сменим тему. Завтра вечером мне необходимо быть в особняке Горбачевой. Для тебя есть важное задание. – Копейкина вытащила из ящика маленький полиэтиленовый пакетик, наполовину заполненный белым порошком.
– Это сахарная пудра?
Проигнорировав вопрос Гуровой, Ката с расстановкой произнесла:
– Завтра, перед тем как подать в столовую чай, насыпь в чашки щепотку порошка.
Маша вытаращила на подругу глаза.
– Ката! Предлагаешь мне отравить Веру с Настеной?
– Это снотворное.
– Снотворное?
– Не веришь, можешь сама убедиться.
– Зачем подсыпать им порошок?
– Глупый вопрос, подруга. Ответ очевиден: чтобы наши девочки ночью спали без задних ног.
– Они и так хорошо спят. Верку иногда пушкой не разбудишь.
– И все-таки с порошочком будет намного безопасней.
– Кат, ты меня пугаешь. Наверное, забыла, что в доме, кроме нас троих, никто не живет. Если они пронюхают про снотворное, все шишки полетят в меня.
– Расслабься, никто не пронюхает, главное, сделай все в точности, как я скажу.
Пока Копейкина излагала план действий, Маша, раскрыв рот, молча кивала, понимая, что завтра ночью в особняке Виолетты произойдет кое-что необычное.
В субботу, перед тем как отнести чай в столовую, Мария трясущейся рукой открыла полиэтиленовый пакетик.
