— Ты права. — Она вытерла лицо детской салфеткой. — Все хорошо, — заверила она Эшли, ощущая, что внутри у нее как будто стремительно разматывается канат. Она больше не принадлежала себе. Ее лучшая подруга умерла, а Лили не могла даже поплакать о ней. — Все в порядке, — она заставила себя улыбнуться. — Да?
— Да.
Лили засуетилась, надевая на малышку подгузник, маечку и штанишки. Подняв Эшли, чтобы поставить ее на пол, она заметила свое отражение в круглом настенном зеркале в розовой раме.
Она выглядела так, как и предполагала, — после такой–то ночи. Но в душе Лили все изменилось. Теперь там царила ужасная, непроглядная тьма. Торопясь вслед за Эшли, спускавшейся по ступенькам, Лили осознала окончательно и бесповоротно, что ее жизнь никогда не будет такой, как прежде. Она вдруг увидела в себе другого человека, незнакомку, оказавшуюся в ее теле.
Эшли держалась за палец Лили, пока они мучительно медленно спускались по лестнице, с каждым шагом приближаясь к ужасной реальности. Шон стоял внизу. Лицо его было непроницаемо. Когда они дошли до середины, Лили ощутила, что кто–то идет за ними, и оглянулась.
— Чарли!
— Мама, — сонным голосом пробормотала Чарли. — Где мама?
— Мама! — ангельским голоском повторила за ней Эшли.
Лили и Шон обменялись растерянными взглядами. При виде заспанного личика Чарли Лили чуть было не расклеилась снова. «Как? — в ужасе думала она. — Как сказать ей это? »
— Доброе утро, зайка. — Лили погладила девочку по взъерошенным волосам.
— Привет, Лили. Привет, дядя Шон. Что у тебя с лицом?
— Привет, кнопка, — сказал Шон. — Может, пойдешь посмотришь, не проснулся ли Камерон?
— Он никогда не встает так рано по субботам. — Чарли перевела серьезный взгляд с Шона на Лили. И, видев понимание в ее глазах, Лили похолодела.
— Хорошо, — покорно сказала Чарли. — Пойду разбужу его.
— Она догадывается: что–то случилось, — заметил Шон. Лили подняла малышку на руки, внесла в кухню и посадила в детский стульчик.
— Она догадалась об этом еще вчера.
Шон взял коробку с детским печеньем и протянул одно Эшли, глядя на нее так, словно перед ним бомба с часовым механизмом. Секунду девочка молча смотрела на него, потом взяла печенье.
— Пасибо! — сказала она.
Казалось, Шон теперь нравился ей больше.
Взяв чашку с недопитым чаем, Лили сделала глоток, однако чай остыл и стал горьким. Она вспомнила, что заварила его еще до возвращения Шона. Это было целую вечность назад, в другую эпоху, до того, как Лили пришлось лицом к лицу столкнуться с тем фактом, что Кристел и Дерек вышли вчера из ее класса, а потом сорвались с обрыва.
— Что случилось? — спросил Камерон хриплым со сна голосом.
Чарли бросилась к Шону.
— Я его разбудила, и теперь он злится на меня.
Лили налила в поильник сок и протянула его малышке. Камерон, настороженный, стоял в дверном проеме, словно готовый в любой момент обратиться в бегство.
Лили почувствовала на себе взгляд Шона. «Как?» — безмолвно спрашивал он.
«Бедные дети! — Лили стиснула зубы, чтобы подавить рыдание. — Мы — все, что у них осталось».
Шон откашлялся, взял Чарли за руку и посмотрел Камерону в глаза.
— Произошла автокатастрофа. Вчера.
Личико Чарли сморщилось, а плечи поникли и задрожали. Шон обнял ее. Лили пошла к Камерону, протягивая к нему руки. Камерон словно не заметил ее жеста; он стоял, холодный как камень, и выражение его лица не изменилось.
— Ваши мама и папа ехали вместе, а из–за погоды дорога была очень опасная, — продолжил Шон. Казалось, будто он сам не верит в свои слова. — Машина попала… ох… она сорвалась вниз с обрыва.
Слушая Шона, Лили смотрела на его лицо — оно становилось все бледнее. Настороженность Камерона постепенно исчезала.
Мелкие капельки пота блестели у Шона над бровями и верхней губой. Лили размышляла о том, чем он занимался, пока все они спали. Вспомнила царапины на его лице и руках, разорванный свитер, грязные ботинки, брошенные у двери. Шон первым обнаружил брата и Кристел. Что он увидел там? Прикасался ли к ним? Плакал ли?
Задавая себе все эти вопросы, Лили удивилась: она почти ничего не чувствовала. Она осознавала факты, однако почему–то они не вызывали в ней отчетливых эмоций.
Слишком многое нужно было прочувствовать, слишком о многом нужно было поговорить. Слишком многое предстояло объяснить. Лили медленно протянула руку и коснулась Камерона.
— Мы не знаем, что сказать, — прошептала она.
— Ничего не надо говорить. — Он пристально посмотрел на нее.
— Нет, надо, но никто не знает, с чего начать.
— Так чего вы смотрите на меня? — Камерон отдернул руку. На мгновение лицо мальчика исказила боль, а потом на нем застыло ошеломленное выражение раненого животного.
Увидев, как страдает Камерон, Лили поняла, что есть нечто гораздо более тяжкое, чем ее скорбь.
Шон мучительно пытался найти слова, чтобы высказать невозможное. Во рту у него пересохло.
— И где же они? — спросил Камерон.
— Мамочка! — жалобно прошептала Чарли.
— Спасатели извлекли их из машины. — Шон все еще видел перед собой конусы света от прожекторов, огненные брызги, летевшие из–под лезвия инструмента, которым спасатели распиливали корпус машины, чтобы проникнуть в салон, откровенное разочарование на их лицах. Их работа состояла в том, чтобы спасать людей. Им вовсе не хотелось извлекать мертвые тела.
Один из них, с медицинским чемоданчиком и кислородным баллоном, остановился и оглядел Шона.
— А вы как? — спросил он. — В порядке?
— Я не ранен, — глухо ответил Шон. Вокруг него словно образовалась странная дымка, из–за которой очертания предметов стали расплывчатыми, звуки приглушенными, и весь окружающий мир куда–то отодвинулся.
— Постойте спокойно, — сказал мужчина. — Я обработаю ссадины.
— Но вы не должны…
— Это моя работа. — Он набросил на плечи Шону одеяло и раскрыл свой чемоданчик, который трансформировался в подобие табурета. Внутри лежали маски, ножницы, пинцеты, бинты, жгуты и другие незнакомые инструменты. Когда врач направил фонарик на его щеку, Шон зажмурился.
— Это просто царапина.
— Значит, мы быстро закончим. — Открыв кровоостанавливающий карандаш, врач взял в руки дезинфицирующую салфетку, специальные пластыри и аккуратно обработал ранки на руках и лице Шона.
Когда тот еще раз попытался возразить, врач взорвался.
— Слушай, приятель, ты выглядишь как кусок дерьма, ясно? Я не хочу, чтобы ты появился перед
