вечернем выпуске новостей. — Претендент вынырнул из ниоткуда и завевал сердца и умы поклонников гольфа по всей стране.
Внимание всех посетителей бара в здании клуба сосредоточилось на экране телевизора. Лили сидела рядом с Шоном и смотрела, как мелькают кадры, снятые на матче, как разбирают его игру, лунка за лункой. Матч закончился бурными поздравлениями. Ред вызвался взялся посидеть с детьми, а Шон и Лили отправились в бар, чтобы выпить и услышать новые поздравления. Лили не возражала. Этим вечером она чувствовала себя так, словно оказалась в кругу друзей. То же самое испытывал и Шон. Он смеялся, слушая добродушные шутки других игроков. В своей среде он держался спокойно и естественно.
— Для Шона Магуайера это крупная победа, — сказал один из комментаторов. — Он играл прекрасно, и поневоле возникает вопрос, почему о нем не было слышно так долго?
— Но, Чед, — интимно понизила голос женщина–комментатор, — как ты знаешь, Шон Магуайер пережил большую личную трагедию. Внезапная смерть его брата, Дерека Холлоуэя, игрока высочайшего уровня, ускорила возвращение Шона в профессиональный гольф.
Лили прикоснулась к руке Шона.
— Пойдем отсюда.
Он покачал головой и сосредоточился на телевизоре. Люди, сидевшие рядом, заерзали.
— Джен, я уверен, что многие связывают с этой трагедией внезапное возвращение Магуайера в спорт, — отозвался Чед. — На него было оказано серьезное давление. Поэтому и возникает вопрос, не случайность ли его сегодняшняя победа.
— А также о том, почему Магуайер не появлялся на состязаниях, пока его брат не исчез из турнирной таблицы. — Джен одарила коллегу угодливым понимающим взглядом.
— Я услышала достаточно. — Лили больше не могла вынести этого.
— Относись к этому проще, — посоветовал ей Шон. — Так, как если бы кто–то пукнул в церкви. Задержи дыхание на пару секунд, и запах исчезнет.
По телевизору снова начали разбирать сегодняшний матч, и Шон вздохнул с облегчением. Показали крупным планом лицо Камерона, когда он и Шон обсуждали удар. Почему–то Лили казалось странным видеть их на экране.
— Вы здорово смотритесь вместе, — заметила она.
— Ты тоже ничего. — Шон кивнул на большой телеэкран.
— Боже, — прошептала она, — только не это!
Ред и представитель спонсора по связям с общественностью предупреждали их всех, чтобы они помнили об установленных повсюду камерах. Но в конце раунда Лили забыла об этом предупреждении.
Камеру навели прямо на нее, поэтому она казалась крупнее, чем в жизни. Все жесты и нюансы мимики проступили невыносимо отчетливо. Вот она прикладывает руку к груди. Произносит слова, предназначенные только для Шона:
Потом на экране появился Шон: посмотрел на нее и поцеловал мяч.
— Кто знает, может, и правда, все дело в любви? — комментатор слегка понизил голос, но его лицо сохраняло невозмутимость.
— Ладно. — Лили поднялась. Щеки ее горели. — Я пойду.
— Куда? — спросил Шон.
— Зароюсь куда–нибудь под скалу, ясно?
Лили чувствовала, что все взгляды направлены на нее. Ничего не видя от унижения, она пробиралась к выходу. Лили пришла в ужас. Камера не лгала. Она говорила правду, от которой сама Лили старалась убежать с тех пор, как они выехали из Комфорта, штат Орегон, в автофургоне ее сестры.
Дураку было ясно, что она по уши влюблена в этого человека. До чего же неловко! Как она сможет после этого смотреть людям в глаза!
— Лили, подожди! — Шон схватил ее за руку во дворике у здания клуба. — Куда ты собралась?
Она горько усмехнулась.
— У меня не слишком много вариантов. — Так оно и было. Лили не могла все бросить и уехать домой, затаиться там с бутылкой «Черри Гарсия», не могла убежать от устрашающей ситуации, хотя интуиция убеждала ее, что нужно уносить ноги.
— Давай пройдемся, — предложил Шон. — Побудем немного наедине. — Он уверенно взял Лили под руку. — Вот чего не хватает нашим отношениям — уединения.
В горле у Лили пересохло. Слово на «О». Он только что сказал слово на «О».
— Но дети…
— Ред обещал посидеть с ними. — Шон улыбнулся своей фирменной улыбкой, от которой у Лили подкашивались ноги. — Я попросил его посидеть допоздна. Пока не станет очень, очень поздно.
— Шон, я…
— Привет, мистер Серая Лошадка, — донесся наигранно сердечный голос.
К ним направлялись Бо Мердок и его жена.
— А вот и наш фаворит. — Шон пожал руку жене Бо, Барбаре, и представил ее Лили.
— Отлично сыграл сегодня, — проговорил Мердок. — Я хотел сказать это раньше, но тебя окружила такая толпа.
«И у тебя сразу испортилось настроение». — Лили посмотрела им вслед.
— Вряд ли ты подружишься с ним.
— Вряд ли.
Мердоки обнимали друг друга за талию, как влюбленные школьники, и от этого Лили смутилась.
— Ты уверен, что у Реда все в порядке с детьми? — спросила она.
— Конечно. Краем уха я слышал что–то о еще одном заплыве в его бассейне, а потом он собирался поучить их играть в блэк–джек.
— Но это же…
— Ничего страшного. Блэк–джек — необходим для выживания.
— Однако я без него как–то обхожусь.
— Поверь, блэк–джек был нужен мне в жизни гораздо чаще, чем десятичные дроби.
— Знаешь что? Я не позволю тебе доводить меня этим вечером. Это был восхитительный день, и я не хочу портить его.
— Я и не собирался тебя доводить.
— Ладно. Поняла. Ты не собирался. — Лили сунула руки в карманы свитера с капюшоном, предоставленного им «Чудо–хлебом». — Тогда спроси меня, что было самым невероятным сегодня.
— Мой раунд.
«Все у нас крутится вокруг тебя», — подумала Лили, но все же не могла сердиться на него.
— А кроме этого?
— Ладно, что еще?
— Чарли сегодня утром прочла статью в газете. — Лили всеми способами пыталась уклониться от разговора об их отношениях. — Если бы я ставила ей оценку за понимание, это было бы сто процентов.
Шон широко улыбнулся.
— Правда?
— Чарли отлично продвигается. С такими темпами к концу лета она подготовится к тому, чтобы перейти в четвертый класс.
— Вы — просто что–то, мисс Робинсон.
— Нет, это все Чарли. — Лили замолчала, размышляя о том, как легко девочка разобралась в статье. — По–моему, она давно уже умела читать, но скрывала это. То ли сопротивлялась, то ли какой–то блок мешал ей.
