текли слезы. Я бросился к двери, сознавая, что горестное зрелище, от которого я бежал, было лишь частицей того, что увидел Гарланд в лице Арлы.
Солнце на минуту ослепило меня. Я ковылял по улице, изнемогая от боли в голове и в суставах. Мучения ломки делали желанной мысль о пуле. Когда зрение прояснилось, я увидел валявшиеся на дороге трупы. Свежая кровь окрашивала снег алым. Вдали у церкви мелькала форма солдат Города. Трещали выстрелы, люди, не одетые в форму, падали на бегу. Огонь промывался сквозь крыши домов, пожирая серую древесину, и густой дым вырывался из окон банка.
— Клэй! — услышал я знакомый голос. Обернувшись, я увидел стоящего в сотне шагов от меня Создателя. Он одет в меховую шубу и широко улыбался. Грета Сикес натягивала золотую цепочку, крепко зажатую в его руке. Создатель махнул мне.
— Приятно было работать с тобой, — услышал я сквозь шум. Потом он присел на корточки и зашептал что-то в ухо оборотню. Даже с такого расстояния я видел, волчица выглядит точно так, как представлялось во сне или видении, перенесшем меня в недра горы Гронус.
Создатель отстегнул цепь, и она бросилась на меня. Я повернулся и хотел бежать, но в этот миг из переулка между банком и театром вырвалась запряженная четверней карета. Воля к жизни покинула меня. Я был в ловушке. Хриплый выдох вырвался из груди, и я уже ощущал на затылке клыки долгожданной мести Греты Сикес...
— Клэй, — услышал я еще один знакомый голос и разглядел, что лошадьми правит не свиноподобный посланец Создателя, а Батальдо. Я ждал, что копыта и колеса вдавят меня в землю, но в последний момент карета свернула влево и остановилась.
— Прыгайте! — позвал мэр.
Мгновение я не мог шевельнуться. А когда смог, то обернулся и увидел оборотня в пятнадцати шагах от себя. Зверь нацелился прямо мне в глотку. Дверца кареты распахнулась, и из нее выскочил Каллу. Одной рукой он сгреб меня и отшвырнул с дороги. Потом, развернувшись с легкостью и точностью, каких я никак не ожидал от его огромного тела, великан сжал кулак и нанес удар в висок Греты Сикес, вогнав глубоко в череп одну из заклепок. Я видел, как она билась на земле, корчась и извергая темную желчь, пока Каллу затаскивал меня в карету. Дверца со стуком захлопнулась, и кони взяли с места. Мы пронеслись мимо свиста пуль, криков детей и Создателя, вечно смеющегося в глубине моих зрачков.
13
: Мы задержались ненадолго только у дома мэра, чтобы собрать оружие, патроны и теплые вещи. Каллу заклинил деревянные колеса кареты и выпряг лошадей. Мне объяснили, что есть поверье, будто лесные демоны всякой другой пище предпочитают домашнюю скотину и запах лошадей притягивает их как магнит. Батальдо плакал и никак не мог остановиться, перебегая из комнаты в комнату и поджигая ковры и книги, постели и мебель.
Выбравшись из дома, мы остановились на мгновение на границе леса, глядя, как дым выбивается из открытых окон. Мэр рассказал нам, что на его глазах оборотень Драктона Белоу выгрыз внутренности его жене на главной улице Анамасобии.
— Почему вы меня спасли? — спросил я, когда он утер слезы с глаз.
— Не важно, чем мы были, Клэй. Я сам не безвинен; никто не безвинен. Мы уходим в Рай. Там нет места ненависти.
Мы вошли в огромный лес, который экспедиция старика Битона назвала Запредельем. Мое оставшееся без наркотика тело все так же гудело, но я упрямо бежал вперед, твердо решив не задерживать остальных, и не отставал от казавшегося неутомимым Каллу.
Хорошо было бежать среди обнаженных высоких деревьев по твердой снежной коре. Я, как ребенок, убегал от своей вины, и было все равно, замерзнуть в лесу, попасть в когти демонам или умереть от пули солдат Создателя. Если бы не маячивший впереди образ Вено, я, наверно, сел бы на снег и дождался бы Грету Сикес.
Через час бега мэр, задохнувшись, рухнул на снег. Мы решили остановиться на несколько минут, чтобы дать ему отдышаться. Я сам бы продержался немногим дольше. С вершины поросшего лесом холма нам был виден дым, поднимавшийся в небо над Анамасобией. И даже здесь, вдалеке, на снег ложились тонкие хлопья пепла.
В оставшейся позади долине мелькали фигуры преследователей. Одни несли ружья, другие — изобретенные Драктоном Белоу огнеметы. Сам он восседал в механической повозке собственного изобретения: маленьком двухместном экипаже, передвигавшемся на суставчатых паучьих ногах, легко преодолевавшем камни и буреломы. Я указал Каллу на солдата, державшего на поводке ощетинившуюся Грету Сикес. Меня поразило, как быстро она оправилась от удара, но великан только передернул плечами и сплюнул. Потом мы с ним подняли на ноги Батальдо и попытались неуклюжими словами ободрить его.
— Оставьте меня, — сказал мэр. — Я вас только задерживаю.
Его лицо налилось багрянцем, а парадный плащ из меха енота остался без пуговиц и топорщился мелкими сучками и хвоей. Выслушав его, Каллу обошел мэра сзади и отвесил ему пинка по мягкому месту. Батальдо подскочил, а потом оба они разразились смехом.
Причины для веселья я не видел, однако засмеялся тоже.
— Ладно, — сказал мэр. Мы перевалили гребень холма и стали спускаться. Мы уже не бежали, опасаясь, что Батальдо совсем сдаст, но шли быстро, держа точно на север, в самую глушь. На каждом шагу открывал перед нами новые чудеса, неведомые жителям городов, но нам некогда было разглядывать их. Там были деревья, голые ветви которых отмахивались, словно руки, от порхавших вокруг птиц. Поодаль паслись стада крошечных оленей цвета свежей травы, увидев нас между деревьями, они обращались в бегство, визжа как женщины, которым подпалили волосы. Красные крылатые ящерки стрекозами мелькали среди деревьев, а невидимые птицы в высоте пели человечьими голосами. Мы смотрели на все это молча, пока не вышли к ручью, где Каллу решил устроить короткий привал. Тогда мэр вслух предположил, что мы на самом деле погибли в Анамасобии и теперь странствуем в ином мире.
Я наклонился к воде, чтобы смочить пересохшее горло, когда демоны сорвались с деревьев и взметнулись из сугробов на берегу. Мэр выстрелил первым. Он промахнулся, но выстрел отпугнул нападающих и все они взлетели на верхние ветви деревьев. Оттуда они шипели на нас и роняли сухие сучья.
Каллу вскинул свое ружье, прицелился и сбил одного. Такого вопля я не слышал никогда. Пронзительный визг плюхнувшейся в снег твари вспорол привычный мир.
Демон бился на земле, взметывая снег ударами шипастого хвоста, но нам некогда было разглядывать его. Мы уже бежали прочь. Я перепрыгнул ручей с ловкостью, какой никак не ожидал от себя. Каллу легко шагнул на другой берег, а вот мэр подвернул ногу и свалился в воду. Когда мы обернулись, чтобы помочь, два демона уже уносили его, схватив за плечи, к вершинам деревьев. На лету один распорол клыками щеку Батальдо.
Каллу мгновенно перезарядил ружье, приложил к плечу и выстрелил. Он попал в хребет одному из демонов. Подстреленная тварь выгнула спину дугой и выпустила добычу. Другой демон не удержал тяжеловесного мэра и уронил его наземь. Батальдо с воплем обрушился с высоты двадцати ярдов. Я с облегчением вздохнул, увидев, что он тут же вскочил на ноги и, хромая, бросился к нам. Мэр в слепом ужасе таращил глаза и вытягивал вперед руку, словно нащупывая дорогу. Не меньше дюжины тварей сорвались с ветвей.
— Беги, — сказал мне Каллу, но я остался на месте, глядя, как он торопливо перезаряжает ружье. Шахтер тщательно прицелился, но не в снижающихся чудовищ. Его пуля пробила голову мэра, и кровавый цветок на лбу расцвел в тот самый миг, когда когти первого демона вцепились ему в воротник.
Мы и сами неслись сквозь чащу как пара демонов. Долго я, готов поклясться, слышал над головой удары крыльев и каждую минуту ожидал, что острые когти расколют мне череп как орех. Наконец Каллу крикнул, что мы оторвались, и я, остановившись, увидел, вокруг никого нет. Мы перешли на шаг и молча продолжали путь, пока не стемнело. Каллу сумел бы развести огонь, но греться мы не осмелились. Мы отыскали место в густых зарослях, которые могли хоть как-то защитить от нападения с воздуха, и Каллу велел мне спать первым, пообещав разбудить, когда придет время моей вахты. Когда я улегся на холодный снег, закутавшись во все одеяла, он принялся чистить ружье, спасшее нам жизнь. Голоса чащи, дикие призывы любви и вопли жертв пугали меня, но не помешали уснуть. В сон я провалился сразу.
