– Где ты это взял? – спросил я.
– В развалинах. Я могу найти там почти все, нужно только долго искать. А как тебе мои очки? – похвастался он, склонив голову и глядя поверх стекол. – Я снял их с одного трупа. Отец говорит, лучше видеть я от этого не стану, но мне они нравятся. По-моему, в них я выгляжу умнее.
Он прикурил и затянулся, ритмично постукивая копытами по каменному полу. Затем передал мне спички и обстоятельно прокашлялся – звук был чуть потише львиного рыка. Сигаретный дым окутал его голову, и если бы не очки, передо мной была бы живая картинка из детского катехизиса. Мисрикс разогнал дым крыльями, сделал еще одну затяжку и начал свой рассказ:
– Я еще помню, хотя очень смутно, как был диким зверем и свободно носился по лесу. Я принюхивался к ветрам Запределья и старался учуять след живой плоти. Потом меня поймали и привезли в город. Из этого времени я помню только ненависть и страх. Я сбежал от моих тюремщиков. Найти пищу было легко, обычно она даже не сопротивлялась. Только раз мне довелось сражаться с сильным человеком – это было под землей, и он сломал мне один рог. Вскоре рог отрос заново, и я снова отправился на охоту. Потом повсюду начались взрывы. Тогда я улетел из Города и кружил над ним, пока все не кончилось. После этого находить пищу стало труднее. Мертвых было много, но их я есть не мог. Есть мертвых – это все равно что умереть самому. Я питался бездомными кошками и собаками, пережившими конец Города. Иногда даже глотал голубей, но разве же это еда? Я голодал.
Однажды я увидал стоявшего на открытом месте человека – это был мой отец, но я тогда еще не знал, что он мой отец. Я слетел к нему, чтобы сожрать его, но когда мои когти вцепились в него, он исчез. Испарился как туман, а на меня упала сеть. Потом он снова появился и воткнул мне в руку длинную острую штуковину. Очень долго все было словно во сне и наяву одновременно. И все это время я слышал его голос – он говорил со мной. Слова просачивались в меня и обвивали изнутри, прорастали как лианы и распускались в моей голове цветами. Это было больно, но эта боль была где-то далеко-далеко.
«Чистая красота» – вот первые слова, которые я понял, и они означали укус иглы. Очнувшись, я уже не желал живой плоти. Отец стал кормить меня растительной пищей. Я больше не знал, что буду делать в следующий миг, но вместо этого подолгу сидел и размышлял. Поначалу эти размышления меня забавляли – как тиканье часов, как музыка, которую хочется слушать и слушать без конца. Наконец я очнулся от этого сна наяву, и раньше чем я встал и сделал первый шаг, я уже знал, что я – Мисрикс. Я закричал, чтобы понять, что родился. Отец крепко обнял меня. «Тебе еще так многому нужно научиться», – сказал он.
Тут демон жестом попросил у меня пачку. Он взял сигарету, а спичку поднял вверх и чиркнул серной головкой о левый рог. После этого демон украдкой глянул на меня – убедиться, что фокус я оценил.
– Итак, – сказал я, – Белоу тебя очеловечил.
– Он сделал меня человеком, – поправил демон. – Он много чего показал мне. О многом рассказал. А однажды мы обнаружили, что я умею учиться по-особенному.
Я иногда помогал ему в лаборатории – наблюдал за «экспериментами», как он их называл. В то время он занимался превращением людей в волков, которые чуть не съели тебя, Клэй. В Город тогда откуда-то явилась горстка людей. Они были с ружьями и охотились за сокровищами. Мы – отец, я и Грета – поймали их. Отец сказал, что хочет помочь им вернуться в истинный облик. Что в глубине души они мечтают лишь об одном – превратиться в волков. Мы посадили людей в клетки, а затем одного за другим стали вынимать оттуда и работать над ними. Их крики меня огорчали. Отец говорил – это потому, что им нелегко становиться тем, чем нужно.
Однажды, когда мы спали, я услышал, как кричит один из них. Я пошел в лабораторию один, хотя и не должен был этого делать. Человек умолял отпустить его. Я пытался объяснить, что ему необходимо стать волком, но он так жалобно плакал… Он сказал, что никуда не денется, если я просто отпущу его погулять на пару минут. Из-за него мне было больно внутри, поэтому я развязал веревки и отпустил его. Он убежал. Отец тогда очень на меня рассердился. Громко кричал и даже ударил меня по лицу. Мне приказали встать в угол, а Грету послали искать человека. Через час она вернулась, но, видно, никого не нашла.
Отец запретил мне что-либо делать в лаборатории без его разрешения. Я стал просить прощения, и тогда он сказал, что теперь я молодец. Я хотел обнять его, но он все еще хмурился, тогда я протянул руку и положил ладонь ему на голову. Вот тогда-то знание закружилось ураганом и полилось через мою руку от него в меня. Это было как будто его жизнь оказалась у меня в голове. Я видел его мальчиком и юношей. Я видел, как он делает тысячу дел и произносит миллион слов.
«Поразительно», – это были его слова, когда отец убрал мою руку со своей головы. Он тоже все это почувствовал и сказал, что это часть моей звериной природы, которую я не потерял. И что это может оказаться ценным инструментом. С тех пор мы стали учиться сдерживать ураган, перерождать его в человеческое. Вот почему он так многому научил меня за те несколько лет, что я живу.
– А что он рассказывал обо мне? – полюбопытствовал я.
– Он говорил, что ты – один из его детей, и показывал мне тебя в своих мыслях.
– А он не упоминал, случайно, что однажды пытался меня убить?
– Нет, – нахмурился демон, отодвигая стул, и встал, расправив крылья. Заостренный кончик хвоста нервно подрагивал.
– Что же это за отец, который пытается убить своих детей? – сказал я.
– Я знаю, – тихо молвил демон. – В тот первый раз, когда ураган прошел в меня сквозь руку, прежде чем мы научились его сдерживать… В тот раз я видел все.
– И тебя это тревожит? Мисрикс покачал головой:
– Зачем он сделал это с той женщиной в зеленой вуали? Зачем застрелил того человека? Зачем заставлял людей кричать от боли и превращаться в волков? Через него ко мне пришло знание, но кроме знания – кое-что еще. Маленькая противная букашка, которая все время зудит в голове. Все, что я узнал, отравлено ее жалом. Из-за этого я не сплю по ночам и все думаю.
– Почему же ты все еще здесь? – спросил я.
– Здесь мой отец.
Я рассказал ему о том, что произошло в Вено, – о взорвавшейся птице и сонной болезни.
– Да, – кивнул он, – я это знаю.