под луной, все разбрелись в разные стороны.
Я тенью следовал за Анотиной, слегка покачиваясь от «розовых лепестков». Ночь была чудесна. В прозрачном воздухе колыхались ароматы цветов, они росли здесь повсюду: на клумбах, в горшках и в настенных вазах.
По широкой лестнице мы спустились на нижний уровень, повернули налево и миновали открытую колоннаду, оставив справа неподвижную гладь пруда с отражениями незнакомых созвездий. Анотина шла медленно, будто плыла. Время от времени она останавливалась и возводила глаза к небу.
Это место напоминало разгаданную головоломку: ряды разноуровневых террас с комнатами, галереями и внутренними двориками всех мыслимых форм соединялись между собой длинными и короткими, широкими и узкими лестницами. Всюду красовались фонтаны и статуи, чернели десятки проемов без дверей и без стекол. Это было настоящее царство простора, тишины и мрака.
– А где все? – спросил я, когда Анотина задержалась возле фонтана, залюбовавшись волной, ниспадающей с груди каменного пеликана.
– Все? – В ее голосе послышалось недоумение.
– Все те люди, что живут в этих комнатах, – пояснил я.
– Нас четверо, Клэй, и сегодня ты видел всех.
– Всех? – изумился я.
– Наверняка кто-то живет в башне, но лично я никогда его не видела, – сказала Анотина, взглядом указывая за мое плечо.
Я обернулся и посмотрел вверх. Башня была такой огромной, что я невольно отступил назад и чуть не потерял равновесие. Она возвышалась на добрую сотню футов над террасами раскинувшегося у подножия городка. Венчавший кирпичное строение стеклянный купол светился, как сигнальный огонь маяка.
– Это Паноптикум, – произнесла Анотина. – Так что, если верить названию, все мы под наблюдением.
– Неужели?
– Наверняка. – Она равнодушно пожала плечами. – Вот только какая разница, следят за тобой или нет?
Дальше мы двигалась молча, пока, одолев последнюю лестницу, не оказались перед анфиладой освещенных комнат. Вслед за Анотиной я прошел сквозь открытый портик и сводчатый вход.
– Можешь спать на коврике, – бросила она мне и притушила лампы, так что их свет стал не ярче огонька свечи.
Я прошел в глубь комнаты и сел в кресло. Укрытый тенью, я наблюдал за тем, как женщина опустилась на кровать и скинула туфли. Когда она встала и расстегнула бретельки платья, до меня дошло, что она собирается раздеться совсем.
Чтобы напомнить о своем присутствии, я робко кашлянул. Анотина позволила платью соскользнуть на пол, потом обернулась и совершенно невинным голосом спросила, что я хочу сказать.
Теперь, когда ее грудь ничто не прикрывало, я внимательно изучал эту часть ее тела, пока Анотина стаскивала с себя трусики.
– Ничего… – запоздало промямлил я, когда она повернулась ко мне спиной и наклонилась за платьем.
Бросив одежду в коридор, женщина снова обратилась лицом ко мне. Я молча пожирал ее глазами. Анотина улыбнулась, пожелала мне спокойной ночи и преспокойно легла в постель.
Спала она поверх одеяла, лежа на животе и широко раскинув ноги, а свет ламп хоть и был приглушен, но не настолько, чтобы скрыть от моих глаз какие-нибудь анатомические подробности. По мере того как я тупо сидел и глазел, в моем теле образовывались новые перпендикуляры. «Ничего этого нет, – напомнил я себе и тут же мысленно добавил: – Но все имеет значение».
Когда мне удалось наконец оторваться от созерцания прелестей Анотины, я заставил себя подняться и выглянул в окно. В сиянии луны и купола Паноптикума передо мною открылась обширная панорама. Поросшая травою лужайка заканчивалась лесом, который, похоже, окружал городок точно так же, как тот – башню. От усталости я еле держался на ногах, но все же решил прогуляться, а заодно хорошенько поразмыслить над новыми обстоятельствами моего крестового похода.
Поколебавшись секунду, не следует ли мне предупредить об этом хозяйку, я рассудил, что будить ее не стоит.
Битый час я потратил на то, чтобы одолеть лабиринт спускавшихся к лужайке лестниц. Впрочем, я был даже рад этому затруднению, так как надеялся, что оно отвлечет меня от нескромных мыслей. В конечном счете после восхождения на длиннейшую лестницу, я ступил на мягкий газон. Прекрасно сознавая, что в эту пору мне полагается спать, я все же должен был осмотреть остров и проверить, насколько описание Мисрикса соответствует действительности.
Стволы деревьев в лесу были почти идеально прямыми, да и сам он казался чересчур геометрически правильным. Я стремительно шагал по змеящейся тропке, а вокруг кружились облетавшие листья. Усилием воли я заставлял себя помнить о том, что в этом мире каждое деревце, каждый опавший лист может оказаться символическим воплощением грандиозных замыслов Белоу. Но стоило мне прикоснуться к шершавой коре или вдохнуть запахи леса – и я уже не мог думать о них как о чем-то вне реальности.
– Клэй, – произнес чей-то голос из-за темного древесного силуэта. Я быстро обернулся, готовый снова увидеть перед собой мэра Анамасобии.
– Кто здесь? – откликнулся я.
Человек шагнул вперед, и из тени показалась сухопарая фигура Нанли.
– Дышим свежим воздухом? – осведомился он.
– Да, – ответил я несколько виновато. Я все еще сомневался, имею ли право на самостоятельные
