– Отец, я давно вырос из детского возраста, меня не купить красивыми сказками.
– Эрик…
– Если ты сейчас же не ответишь на вопрос, я…
Катарина постучала.
Борис Игоревич распахнул дверь.
Красное лицо Гжельского свидетельствовало о сильном волнении. Выскочив в коридор, Борис крикнул сыну:
– Мы договорим после.
– Зачем вы пришли? – Эрик с неодобрением посмотрел на Кату. – Я же ясно дал понять, что хочу переговорить с отцом наедине.
– Прости, я хотела спросить, кто открыл тебе калитку?
– Калитку?
– Утром, когда ты приехал.
Эрик провел рукой по волосам.
– Никто.
– Она была открыта?
– Ну да.
– Больше вопросов нет.
– Подождите. А при чем здесь калитка?
– Ты приехал в семь, и открытая калитка свидетельствует, что к тому времени Александры уже не было дома.
– В ваших словах есть логика. – Эрик задумался. – Хотя… тетя могла покинуть особняк и после моего приезда. В дом меня впустила Диана, и мы сразу же поднялись наверх, в мою спальню. Болтали часа полтора.
– Но ведь калитка была открыта.
– Скажите, Катарина, вы знаете, чем человек отличается от робота?
– Догадываюсь.
– Вы сами никогда не забывали выключить свет или, скажем, конфорку?
– Было дело.
– Думаю, с калиткой произошла аналогичная ситуация. Ее попросту забыли закрыть с вечера.
Ката понизила голос:
– Эрнест, а тебе… кстати, не возражаешь, что я сразу перешла на панибратское «ты»?
– Никогда не был снобом.
– Тебя ничуть не беспокоит исчезновение тети?
Тонкие губы Эрнеста дрогнули.
– Когда тетя Саша действительно исчезнет, я первый начну бить тревогу. А пока, извини, не вижу повода для треволнений.
– Наверное, я и в самом деле редкостная паникерша.
– Ничего. – Эрик попытался улыбнуться. – Бывает.
– Извини еще раз, что так бесцеремонно вторглась в комнату и помешала разговору с отцом.
– Ты прощена.
Катарина поспешила к себе. Упав на кровать, она постаралась привести в порядок разбушевавшиеся мысли.
Позже Катарина прошла в кабинет Купатовой. На ее столе лежало несколько папок и листов бумаги. Рядом покоилась ручка Александры.
Катка села за стол. В груди защемило. Копейкина схватила листок.
Размашистым почерком Александры Константиновны было выведено «концепц…», а далее шариковая ручка совершила резкий скачок вниз, вследствие чего у буквы «Ц» появился длинный хвост.
Ката откинулась на спинку стула. Вот вам и зацепка. На первый взгляд может показаться, что данный факт не заслуживает внимания, но это не так.
– Недописанное слово, недописанное слово, – твердила Ката, поднеся лист бумаги ближе к глазам.
Сколько раз Катарина недописывала слова и делала такие вот хвосты буквам, когда в момент написания письма в комнату – подобно урагану – вваливалась свекровь, пугая Копейкину своим зычным голосом.
Сомнений нет – Александру напугали. Не отвлекли, а именно напугали. Ведь в первом случае – будь то звонок по телефону, появление в кабинете одного из домочадцев или, извиняюсь, банальное желание сходить в туалет – Купатова дописала бы начатое слово. Да что там слово, Александра Константиновна закончила бы предложение. И лишь потом уделила бы внимание отвлекающему от дел желанию или человеку.
Спина у Катки сделалась холодной. Чего или кого могла испугаться Купатова в стенах своего кабинета?
Некто неожиданно ворвался в дверь? В окно? Или…
Приблизившись к подоконнику, она осторожно дотронулась до стекла.
Под самым окном кабинета расположилась клумба пионов. Красные, белые и бордовые цветы, склоняясь к земле под тяжестью своих огромных шапок, заставили Кату стрелой выбежать на улицу.
Присев на корточки возле клумбы, Катарина смотрела на белоснежную шапку пиона, раздавленную ногой неизвестного.
Расстояние от опалубки до окон в кабинете было около двух метров. По идее, пробраться внутрь с улицы не так-то просто. А вот если встать на довольно-таки широкий уступ, находящийся в семидесяти сантиметрах от той же опалубки, то любой человек, который хоть чуточку дружит со спортом, сможет подтянуться и проникнуть в кабинет Александры Константиновны. Ну, разумеется, в том случае, если окно будет незапертым.
Возвращаясь к крыльцу, Катка задалась новым вопросом: было ли открыто окно сегодня ночью? В случае положительного ответа можно сделать вывод: некто – назовем его Х, – заметив открытое окно, тихо приблизился к клумбе, затем встал на уступ, подтянулся и…
– Что и? – зло прошептала Копейкина. – Посадил Александру в мешок и уволок в лес?
Невозможность до конца разобраться в ситуации вкупе с угнетающим и в то же время пугающим ожиданием и полным безразличием домашних к исчезновению Купатовой доводили Катарину до белого каления.
Ну ясно же как день – случилось ЧП. Александра Константиновна пропала. Не уехала на свидание, как предположил Егор, не вызвала такси и не играет с семейством в прятки. Все намного серьезней. Жаль, что остальные не разделяют мнения Катки.
ГЛАВА 11
Тревогу забили в девять вечера. Теперь заволновались все родственники Купатовой.
– Надо что-то делать, – говорила Аглая, дымя сигаретой. – Диана, позвони в милицию.
– В милицию звонить рано, – уверенно заявила Люсьена, прикрывая волосами левую щеку. – Не примут они заявление.
– Как не примут? – Нина сильно сжала чашку чая. – Они обязаны принять, человек пропал.
– Все так, но у них свои правила. Заявления о пропаже людей менты принимают лишь спустя трое суток с момента исчезновения. Пап, я права?
– В общем и целом, да. – Егор перекатывал во рту леденец.
– Откуда тебе известны такие подробности? – Борис Игоревич был удивлен познаниями внучки.
– Пару лет назад у Ленки пропал отец. Мать понеслась в отделение тем же вечером, и ей там популярно растолковали: мол, пока не время гнать волну. Вот если супруг через три дня дома не появится, тогда другое дело.
– Возмутительно!
– Ничего возмутительного, в итоге-то они оказались правы. Папаша заявился спустя два дня: пьяный, усталый, но довольный. Гулял где-то, а Ленка с матерью места себе не находили.
Диана запротестовала:
