– Очень вкусно, – сказал Клэй, однако звук его голоса, казалось, был неприятен аборигенам: все они поморщились. Остаток порции Клэй проглотил в полном молчании, радуясь возможности набить желудок настоящей едой.
Клэй решил, что молодой человек, сидевший прямо напротив, – вождь или предводитель племени. Он один носил на шее искусно сделанное ожерелье из здоровенных звериных клыков, да и татуировки покрывали его кожу обильнее, чем у других. Его мускулистое, поджарое тело буквально излучало уверенность и силу.
Когда с едой было покончено, вождь обернулся и достал откуда-то из-за спины громоздкий предмет. К удивлению охотника, это оказалась книга, которую он взял с собой в путешествие. Вождь передал ее женщине, та – охотнику. Подняв голову, Клэй оглядел обращенные к нему лица. Мужчина слева от вождя прищурился и наградил Клэя пристальным взглядом. Старик с оторванным ухом выпучил глаза. Женщина подмигнула охотнику левым глазом, а вождь – правым.
При всей серьезности ситуации, Клэю стоило немалого труда удержаться от улыбки. Он понятия не имел, что они хотели сказать всеми этими ужимками. Тогда старик наклонился к нему и открыл обгорелую обложку книги. Добравшись до первой уцелевшей страницы текста, он осторожно провел узловатыми пальцами по строчкам.
– Книга! – наугад брякнул Клэй. Все уставились на него.
– Слова… – уже менее уверенно произнес он. Аборигены замерли, словно что-то вот-вот должно было случиться.
В напряженной тишине до Клэя, наконец, дошло, что от него требуется. Он взял в руки фолиант и начал негромко читать вслух. Пока он вещал о природе души, все сидели абсолютно неподвижно, а когда в паузе между третьим и четвертым абзацем охотник поднял глаза, то увидел, что аборигены сидят буквально не дыша. Клэй снова вернулся к чтению и торопливо добрался до конца страницы, чтобы не задушить слушателей. Закончив, он увидел, как расслабились их напряженные тела и задвигались ноздри.
Он оглядел собрание, пытаясь понять, нужно ли продолжать. Старик вновь склонился над книгой и сжал только что прочитанную страницу между пальцами. Охотник думал, тот хочет перевернуть ее, давая понять, что народ жаждет продолжения, но вместо этого старикан проворно выдрал страницу из книги. Клэй оторопел, но смолчал. В конце концов, за спасение своей жизни он был перед ними в таком долгу, что не хватило бы и целой книги, чтобы оплатить его. Страничку передали вождю, тот скатал ее в шарик, положил в рот и принялся методично пережевывать.
После этого старик сделал Клэю знак продолжать, и тот послушно стал читать дальше. И снова слушатели сидели, затаив дыхание, а когда он дочитал страницу, то уже сам ее вырвал и отдал молодой женщине, показавшейся ему супругой вождя. Скомкав бумагу, она не замедлила отправить ее в рот. Так продолжалось до тех пор, пока все присутствующие не получили что-нибудь пожевать.
Клэй был несколько озадачен тем, что комочек бумаги можно, оказывается, жевать так долго. Ему только и оставалось, что сидеть и глупо улыбаться, получая взамен механическое подобие улыбок. Но вот наконец вождь проглотил свою жвачку, а за ним и остальные. Клэй вежливо кивнул, мысленно пожелав им приятного аппетита, но вскоре понял, что поторопился.
Все четверо аборигенов медленно, словно каждое движение было частью какого-то ритуала, встали на четвереньки, а потом, уставившись в огонь, разом, словно по команде, сплюнули. Клэй вздрогнул – не от неожиданности, а оттого, что комочки пережеванной бумаги светились, словно шарики ртути. Когда слюна попала в огонь, тот отозвался шипением и дымом. Вот только дым не стал подниматься вверх, как раньше, свиваясь и кружась серо-голубой змейкой. Вместо этого над пламенем выросло широкое, волнистое белое покрывало, и на этой дымовой завесе начало проступать изображение.
Увиденное заставило Клэя отшатнуться, но изумление быстро сменилось ужасом, стоило ему разглядеть в клубах дыма фигуру призрачной женщины с пустыми глазницами – той самой, что являлась ему в лихорадке на каменном острове. Потом ее рот раскрылся в точности как тогда, в бреду. Звука не было, но видение было таким реалистичным, что казалось, он вот-вот раздастся. Клэй застыл в оцепенении. Потом, как и прежде внезапно, из открытых губ привидения вылетела уменьшенная копия красной птицы и устремилась к его уху. Клэй вскрикнул, но старик со змеиным проворством выбросил руку вперед и схватил жуткое создание. Как только его пальцы сомкнулись, птица, а вместе с ней и завеса дыма, и привидение – всё рассыпалось в прах.
Вождь поднялся, остальные члены племени последовали его примеру. Женщине пришлось помочь Клэю встать, иначе тот долго еще сидел бы неподвижно, с перекошенным от страха лицом. Он медленно поднялся на ноги и с ее помощью вышел на солнце. Прежде чем уйти, вождь, а затем женщина и второй мужчина, по очереди легонько прикоснулись ко лбу охотника. Старик остался и вместе с Вудом проводил Клэя обратно к хижине, в которой тот выздоравливал. Перед уходом престарелый провожатый тоже коснулся его лба. Несмотря на жестокую дрожь, Клэй нашел в себе силы кивнуть в ответ. Уходя, старик повернулся, и охотник заметил, что теперь у почтенного старца оба уха на месте.
Он привык мысленно называть их молчунами, ибо они никогда не разговаривали и не вздыхали, не смеялись и не пели. Когда их дети плакали, слезы катились у них по щекам, но из уст не вырывалось ни звука. Иногда Клэю казалось, что они физически не способны к воспроизведению звуков, иногда же – что он стал свидетелем какого-то чудовищного коллективного обета. Его собственный голос, по-видимому, раздражал молчунов, но порой, особенно когда он читал, Клэй мог поклясться, что они слушают с наслаждением, зачарованные ритмикой слов.
Каждое утро охотник давал себе слово, что наступающий день будет последним, проведенным в селении молчунов. Он не забыл о цели своего путешествия, что лежала где-то за тридевять земель или около того, но молчание его спасителей было загадкой, терзавшей его любопытство. Жители селения отличались мягким и добрым нравом, а их сообщество было мирным и справедливым. Было в них нечто такое, чего, он чувствовал, будет ему не хватать. Каждое утро Клэю казалось: еще чуть-чуть – и он поймет, в чем же заключается это загадочное свойство. Он проводил среди молчунов целый день, наблюдая, как они работают, охотятся и играют, но вечером, завалившись на тростниковую циновку, он засыпал разочарованным, понимая, что не приблизился к разгадке ни на йоту.
Охотник провел в деревне молчунов уже две недели, тщетно пытаясь проникнуть в тайну их татуировок, понять неуловимый язык мимолетных взглядов и необъяснимое желание в буквальном смысле глотать страницы книги. Клэя не оставляла надежда, что трепетание ресниц или завиток голубой жилки на коже подскажут ему, откуда аборигены узнали про его отчаянное положение на скалистом острове посреди воды и (что было гораздо важнее) что заставило их взять на себя труд по его спасению.
Серьезность второго вопроса стала особенно очевидна в тот день, когда Клэй вместе с двумя молодыми аборигенами оказался у самого края затонувшей равнины и увидел среди обмелевших вод свою Страну Шести Камней – еле заметную точку на горизонте.
Клэй даже не знал наверняка, рады молчуны своему гостю или же он им в тягость. Их отношение к нему, как и ко многому другому, казалось безразлично-ровным и никак не сказывалось на неторопливом течении их жизни.
Рисунки на телах туземцев были выполнены с такой невероятной точностью, что Клэй постоянно обманывался, принимая изображение большого паука на плече у одного юноши за настоящее насекомое, и не раз пытался его смахнуть. Парень, впрочем, относился к туповатости охотника с пониманием.
Чтобы избежать невольных промахов, Клэй попытался расшифровать систему социальной иерархии молчунов. Было очевидно, что его предположение насчет вождя оказалось верным. Остальные члены племени демонстрировали ему свое почтение, при встрече глядя ему в ноги. В племени было лишь два человека, которые, похоже, могли ему перечить. Одним из этих людей была жена вождя – женщина, в которой Клэй сразу признал королеву. Однажды утром, когда вождь метал в своих подданных символические взгляды и усиленно жестикулировал, она перебила его, выбросив перед собой сжатую в кулак руку с опущенным вниз большим пальцем. Увидав этот жест, глава племени моментально перестал отдавать беззвучные приказы, бросился в свою хижину и вернулся с ярко-желтой сливой, которую его
