супруга тут же и съела.
Позже, когда поблизости не было взрослых, Клэй опробовал этот жест на одном из многочисленных ребятишек, которые целыми днями ходили за ним по пятам. Он хотел проверить, принесет ли мальчишка плод, но вместо этого карапуз выпучил глаза и сложил ответный жест, выставив вверх средний палец.
Кроме этих двоих, единственным человеком, пользовавшимся влиянием в деревне, был согбенный старец. Оказалось, что он – художник, делающий членам племени татуировки. Работал он на открытом воздухе, у дверей своей скромной хижины. Объект росписи обычно лежал или сидел на звериной шкуре.
Как-то раз, когда старик наносил изображение текущей реки на живот немолодой уже женщины, Клэй посидел рядом и понаблюдал за его работой. Он увидел, как для получения синих чернил, цветом напоминавших минерал, когда-то добывавшийся в Анамасобии, старик смешивает различные ингредиенты – соки растений, ягод и секрет какой-то толстой жабы. Инструментами мастеру служил набор длинных, заточенных на камне игл, изготовленных из хвостовых шипов Сиримона.
Однажды утром Клэй, проснувшись, обнаружил, что в углу хижины сидит вождь и гладит Вуда по голове, а на коленях у него длинное копье – излюбленное оружие молчунов. Абориген указал охотнику на его одежду и закрыл глаза, намекая, что тому не мешало бы одеться. Как только Клэй натянул штаны и рубашку, вождь открыл глаза. Потом он указал на ружье. Клэй взял в руки оружие, после чего вождь встал и вышел из хижины.
В сопровождении Вуда они вышли из деревни. Селение было окружено лесом, однако деревья здесь росли не так густо, как в Демоновом лесу. Их разновидностей здесь было гораздо меньше, и ни один вид не мог сравниться по размерам с теми гигантами, среди которых путники провели зиму. В основном, это были невысокие плодовые деревца с корявыми стволами, они росли меж пологих зеленых холмов рощицами по тридцать – сорок штук. Пейзаж покорял своей безмятежностью: тут и там виднелись островки луговых трав и ручьи, ветви деревьев оживляли самые разнообразные птицы, чьи разноголосые песни, сливаясь, наполняли воздух симфонией леса.
По пути, чувствуя на себе пристальный взгляд вождя, Клэй зарядил ружье. Вуд был в настоящем экстазе: они наконец-то шли на охоту! Сбросив с себя гирлянду свежих цветов, которой ежедневно украшали его дети, пес носился вокруг в поисках добычи. Когда вождь наконец отвел взгляд, Клэй воспользовался этим, чтобы пошпионить самому и повнимательней рассмотреть аборигена.
Серый оттенок его кожи при других обстоятельствах говорил бы о наличии язвы желудка, однако в случае с молчунами, которые все без исключения находились в прекрасной физической форме, это был признак здоровья и энергичности. Черные волосы вождя, блестящие как вороново крыло, были стянуты в толстый узел. Он был худощав и держался абсолютно прямо. Теперь только Клэй разглядел, что череп Сиримона, изображенный на груди вождя, был не отдельным рисунком, а частью огромного синего скелета, обвивавшего все тело. Длинный хребет змея, начинаясь на левой ноге, тянулся через поясницу к правой, оканчиваясь в паху, – так что член вождя знаменовал собой хвостовую иглу. А чтобы соответствие было полным, эта часть его тела находилась в перманентном состоянии эрекции.
Стоял жаркий летний день, овеваемый легким ветерком. Почти целое утро они прошагали по пологим холмам. Вождь, несмотря на жару, двигался с удивительной легкостью. И Клэй даже подозревал, что если бы не он, абориген наверняка пустился бы бегом. Впрочем, несмотря на слабость после недавней болезни, Клэй без труда выдерживал заданный вождем темп и даже радовался такой тренировке.
Вскоре после полудня Вуд выгнал из рощицы здоровенную зверюгу с безволосой, морщинистой бурой шкурой и огромными глазами на бычьей голове. Неуклюже ковыляя на мягких лапах, она, задыхаясь, вывалилась на поляну. Клэй почти рефлекторно вскинул ружье и выстрелил. Животное сделало еще пару шагов и рухнуло наземь. Устремляясь к добыче, охотник нагнулся, чтобы вытащить из башмака каменный нож. Вуд, обогнув дергающегося в траве зверя, подскочил к нему с тыла. Следуя традиции, Клэй собирался довершить начатое с помощью ножа, но не успел он занести лезвие над горлом, как его схватили за руку.
Мощным толчком вождь опрокинул Клэя наземь. Два раза перекатившись через себя, охотник выронил нож, но ружье ухитрился не потерять. Вождь тем временем отпрыгнул назад, подальше от издыхающей твари, и, словно защищаясь, выставил перед собой копье. При виде этого Вуд тоже попятился. Вождь быстро наклонился, подхватил с земли нож Клэя и вонзил острие копья в голову жертвы.
Зверь застонал, нижняя челюсть его отпала, словно на шарнирах, и из нутра выползла змея размером с ружье. В ту же секунду вождь метнул нож. К удивлению Клэя, лезвие перевернулось в воздухе и вонзилось точно в голову гада, пригвоздив его к земле. Змея яростно извивалась до тех пор, пока ее хозяин не околел – тогда и она издохла, словно на двоих у них был один источник жизненной силы.
Клэй, выучивший к тому времени жест, означавший благодарность, усиленно завращал глазами. Вождь вытащил лезвие из головы желтой змеи и отдал его охотнику. Мужчины застыли друг против друга. Клэй улыбнулся – вождь в ответ изобразил улыбку. Охотник, не желая оставаться в долгу, дотронулся до шляпы и поклонился. Тогда молодой молчун закатил глаза, высунул невероятно длинный серый язык и коснулся им кончика носа. Поняв, что такой изысканной любезности ему не переплюнуть, Клэй повернулся и двинулся дальше.
Они прошагали еще целый час, прежде чем выйти к обширной фруктовой роще. Ярдов через сто Клэй услышал в отдалении раскатистый гул – словно стадо грузных животных спасалось от кого-то бегством. Вождь замедлил шаг и, переходя от одного дерева к другому, принялся собирать листья. Он медленно прохаживался под сводами ветвей, внимательно изучая те листья, которые намеревался сорвать. Клэю с Вудом оставалось лишь недоуменно переглядываться. Когда вождь набрал целую пригоршню зеленых листьев, они продолжили путь.
Чем дальше они углублялись в рощу, тем оглушительнее становился наполнявший воздух рев. Чувствуя, что с минуты на минуту его источник откроется взгляду, Клэй двигался с опаской, но они прошагали еще целый час, а грохот все нарастал. Когда деревья наконец расступились, охотники очутились на вершине скалы, над водопадом – таким огромным, что Клэй не поверил своим глазам. Теперь стало ясно, куда устремлялся поток с равнины. Каждую секунду с обрыва в глубокое ущелье низвергалось такое количество воды, какого Клэй не мог себе и представить. Облако брызг, поднимавшееся снизу, скрывало от взгляда реку на дне ущелья. В воздухе висела мельчайшая водяная пыль, и небо над этим чудом природы искрилось тысячами радуг.
– Какая красота… – вслух вымолвил Клэй, зная, что вождь его не услышит. Вуд, побаиваясь ревущих вод, остался позади, на опушке леса.
Вождь обернулся к Клэю и протянул вперед руку, показывая, что ему нужно ружье. Получив желаемое, он с горсткой листьев в одной руке и с оружием в другой приблизился к краю скалы. Собравшись с духом, Клэй тоже подобрался к обрыву… Чтобы, не веря своим глазам, увидеть, как абориген без тени эмоций сбросил ружье в лавину воды и тумана. После этого вождь обернулся к охотнику и, не моргнув глазом, уставился на него.
Клэй пошатнулся. Потерять оружие, которое столько раз спасало ему жизнь…
– Зачем? – прорычал он, не в силах сдержать гнева. Вождь невозмутимо направился обратно к роще, бросив через плечо пригоршню листьев. Плоские зеленые овалы разлетелись над ущельем, а потом на гребне восходящего потока воздуха взмыли в небо. Клэй оцепенело уставился на них. Зеленые лоскутки взвились ввысь и в какой-то момент словно сцепились друг с другом. Сама природа их изменилась: гладкие жесткие листья превратились в струящийся лоскут материи того же цвета. Вуаль пролетела ярдов сто к северу, прежде чем снова распалась на отдельные листочки, которые медленно скрылись из виду.
После путешествия к водопаду прошло три дня. За это время никаких изменений в отношениях Клэя с вновь обретенным человеческим обществом не произошло. Выбросив ружье в водопад, вождь обошелся с ним жестоко, и Клэй не сумел скрыть своих чувств по этому поводу, но, несмотря на это, на обратном пути они оба вели себя так, будто ничего не случилось. И потом это видение, вуаль, парящая над грохочущей водой… Охотник как ни силился, так и не смог расшифровать, что должно было означать это маленькое
