Наконец, она собрала всю волю и высвободилась из кольца его рук.
— Гм… Ну что ж… Вернемся к рыбной ловле. — Стараясь говорить непринужденно, она наклонилась за удилищем.
— Да, я совсем забыл. Но прощения не прошу — для этого мне было слишком хорошо.
Но было ли хорошо для самой Клэр, что она отведала запретный плод, или лучше было и не пробовать, чтобы не знать, чего она навеки лишена. Но теперь уже поздно. Теперь она знала, что всю жизнь будет вспоминать этот поцелуй.
— Мы… Нам не следовало этого делать.
— Странно, но я как раз подумал, что это был самый приятный момент в моей жизни после демобилизации. Чувствую себя лучше, чем после трех дней увольнения. Мы целовались… всего несколько секунд, но я пришел в полный порядок.
— Росс…
— А что, у вас есть друг?
— Если бы у меня был друг, я не стала бы с вами целоваться.
— И прекрасно.
— Почему?
— Потому что… вы ведь свободны, верно?
— Нет, — твердо сказала она.
— Почему?
— Ну… Это трудно объяснить.
— Здорово… Так мне, дураку, и надо!
— Я не хотела… Росс, я просто не могу говорить об этом.
— Ну, теперь я точно попался на крючок!
«Быстро, — приказала она себе, — придумай какую-нибудь ложь». Нужно было сказать, что у нее есть друг. Но она не хотела его обижать, не могла себя заставить солгать ему. Но и сказать правду тоже не могла.
Зачем, ну зачем она это допустила? Ничего хорошего и; этого не выйдет. Он был как соблазнительное лакомство из кондитерской «Скай-Ривер». Зачем соблазнять себя тем, что для нее вредно?
— У меня снова клюет? — сказала она, потянув удилище.
— Только осторожно, без рывков. А то вы…
— О, она сорвалась! Я слишком резко потянула удочку.
— Бывает.
— Наверное, мушка пропала. — Она покрутила на себя рукоятку катушки. — Все равно уже совсем стемнело, ничего не видно.
Они собрали вещи и перешли речку. Он поддерживал ее за руку, не отпуская, даже когда они поднялись на свои берег и направились по тропинке к коттеджу. Территорию освещали фонари на тропинках, в траве и кустах светились светлячки. На берегу у главного здания горел костер, слышны были приглушенные голоса.
— Выходит, мы с вами попали в неловкое положение, да? — напрямую спросил Росс.
Она тоже не стала лукавить:
— Наверное.
После танцев Джордж предложил Миллисент Дэрроу доставить ее до места на электрокаре.
— Лучше позвольте мне проводить вас, — отказалась она.
Он удивленно засмеялся:
— Ваше желание для меня закон.
Росса и Клэр видно не было, и Джордж надеялся, что они отправились погулять и поближе познакомиться.
— Милли, я хотел поблагодарить вас за то, что вы терпели меня во время танцев.
— Но вы вовсе не так уж плохо танцуете. А какой у вас замечательный коттедж! Самый просторный и уединенный.
— Когда мы приезжали сюда в пятидесятых годах, он был лодочным сараем. Его очень удачно переделали. Заходите, я покажу его вам.
— Может, как-нибудь потом. — Она подняла волосы с шеи. — Сегодня слишком жарко. Вы не будете возражать, если я немного поболтаю ногами в воде?
— Дорогая моя, можете болтать в ней чем угодно! — Выпитое после обеда вино слегка кружило ему голову, но он не обращал на это внимания.
— Отлично. — Она сняла босоножки и осторожно уселась на край причала. — Ах, какая прелесть!
Он сел рядом и, закатав брюки, тоже опустил ноги в воду.
— Как в старые добрые времена!
— Даже лучше! В детстве я была примерной девочкой и с завистью поглядывала на тех, кто позволял себе разные вольности. Я имею в виду ребят, которые исподтишка таскали у родителей пиво или плавали голышом.
— Ну, идея украсть пиво меня не привлекает, а вот поплавать голышом…
— Джордж Беллами!
— Не надо делать вид, что вы шокированы. — Он потянул за пояс ее платья. Это было легкое струящееся одеяние, которое придерживал только этот пояс, но он медлил, желая убедиться, что она сама этого хочет.
— В моем возрасте меня не так просто шокировать!
Она засмеялась, и ее непринужденный смех колокольчиком прозвенел над водой. Затем встала, развязала пояс, и платье упало к ее ногам. Джордж с трудом встал рядом с ней, но довольно быстро освободился от одежды. Затем, взявшись за руки, они прыгнули в воду. Прохладная вода приятно обволокла их обнаженные тела.
Они немного поплавали, а потом он лег на воду и с удовольствием покачивался на легких волнах. Ему нравилось слышать рядом ее дыхание и восторженные восклицания. А главное, что она не знала о его болезни.
— Как вы себя чувствуете?
— Прекрасно!
В темноте он нашел ее руку, подтянул к себе и нагнулся, чтобы поцеловать.
— Да вы и сами прекрасны.
— Джордж, я еще с юности помню вас. Господи, как я была в вас влюблена! Мне так хотелось, чтобы вы стали моим… первым мужем.
Он засмеялся:
— Вы всегда были удивительно прямой и откровенной.
— Я и теперь буду откровенна. Я безумно хочу вас… хотя и не в качестве мужа.
Он едва поверил своим ушам.
Из-за его состояния у него случались галлюцинации. Неужели опять? Нет, она была рядом, восхитительно нежная и прохладная. Он почувствовал на щеке ее дыхание, а потом ее поцелуй в губы.
Как грешные подростки, они вылезли из воды и быстро подхватили сложенную на причале одежду. Он нашел два махровых банных халата, на минутку задержался, чтобы повесить на дверь табличку «Прошу не беспокоить» и выпить таблетку, так, на всякий случай.
В его комнате был устроен газовый камин, и он нажал кнопку на пульте, чтобы зажечь огонь.
— Джордж, до чего же красиво! Правда, это просто замечательно!
Он запретил себе думать о неудаче, о будущем и о чем-либо, кроме настоящего момента. Конечно, они уже не молоды, не так сильны и не так красивы. Но охватившее их желание возместило все эти недостатки. И оба испытали изумление, восторг и безумное наслаждение, ему казалось, что он уносится в небо.
