квартиру, и здесь, освещенный светом ночника, он взял ее на руки, уложил и закопался лицом в ее кудрявые волосы.
— Не могу дождаться, когда мы навсегда будем вместе.
— Тебе придется подождать. Мне лучше не оставаться сегодня допоздна. Утром я записана к врачу.
Он откинулся, изучая ее лицо:
— Ты в порядке?
— Просто осмотр, — сказала она.
У него из груди вырвался вздох.
— Ох. Я буду так по тебе скучать.
Осторожными пальцами она расстегнула его рубашку.
— Как долго?
— Дольше, чем ты думаешь. — Он задержал дыхание, когда она распахнула его рубашку и прижалась губами к горлу.
— Ты, наверное, забудешь обо мне, как только вернешься в колледж со своей богатой невестой и друзьями из высшего общества.
— Не говори так. Ты знаешь, что это неправда.
— Все, что у меня есть, — это твое слово. — Несмотря на обвиняющий тон, в ее голосе прозвучала шутливая нотка. — Слово богатого мальчика. Интересно, что на моем месте стали бы делать богатые девочки?
— Они бы позволили богатым мальчикам заниматься с ними любовью, — сказал он, расстегивая ей «молнию» на платье плавным, натренированным движением. Он был возбужден, но заставил себя сбавить темп. Он вытащил запонку и сунул ее в карман.
— Они такие хорошенькие, — произнесла она, любуясь блеском серебра.
— Это моего дедушки. — Он вынул вторую запонку и положил ей в руку. — Знаешь что. Ты возьмешь одну, я возьму другую. И после того, как… я вернусь к тебе, я надену их снова на нашу свадьбу.
— Филипп.
— Говорю тебе это. Я хочу жениться на тебе. Я даю тебе этот маленький кусочек серебра. После того как я со всем разберусь, это будет бриллиантовое кольцо.
Ее глаза засверкали, и она опустила запонку к себе в сумочку.
— Ты обещал мне это, помни. На самом деле я уже выбрала себе обручальное кольцо.
— В магазине, где ты работаешь?
— Очень смешно. У Тиффани.
— Ха. Я не могу себе позволить Тиффани.
— Конечно можешь. Твои родители богаты.
— Но я — нет. В этой семье мы сами прокладываем себе дорогу.
— Ты шутишь, верно?
Он рассмеялся и стянул платье с ее плеч, глядя, как оно упало на пол. Затем он потянулся и расстегнул ее лифчик.
— Ты будешь женой бедного, но благородного общественного защитника.
— Ну хорошо, теперь ты меня напугал.
У него перехватило дух, когда лифчик упал, затем он снова обрел голос:
— Единственное, что меня пугает, это то, что завтра я уеду от тебя.
5.
— Почему я тащусь туда? — спросил Фредди Дельгадо. Он перебирал многочисленные саундтреки, пока Оливия вела их взятый напрокат SUV по узкой, покрытой заплатами дороге к городку Авалону.
— Поверь мне, — сказала она, — это не так ужасно, как мои воспоминания. Я провела здесь множество мучительных лет. — Она все еще не могла поверить, что она делает это. Простой акт вождения автомобиля был для нее незнакомым, поскольку она никогда не водила в городе. До последней минуты ее мать пыталась отговорить ее от проекта обновления «Киоги», но Оливия решилась. Ее отец поддержал ее. Когда она прощалась с ним накануне вечером, он обнял ее и пожелал ей удачи.
— Почему мучительных? — спросил Фредди. — Это выглядит как превосходное место на лето.
Она сбросила скорость, когда бурундук перебежал дорогу. Были вещи, которые она никогда не рассказывала Фредди — или кому бы то ни было — о своей жизни.
— Я была вроде как неудачницей.
— Ты? — Он фыркнул, не поверив, что заставило ее почувствовать себя польщенной. — Что такое, лагерь для придурков и помешанных?
Она жестом показала на фотоальбом, который лежал на сиденье между ними. Мысль о нем, взглядывающем в ее прошлое, приводила ее в замешательство, но она должна была довериться ему. Кто кроме Фредди бросил бы все и согласился провести лето в отдаленном лагере в Кэтскилзе, пытаясь вернуть ему очарование ушедшего времени? Конечно, будучи безработным и бездомным, он имел массу побудительных стимулов, но теперь было слишком поздно. Он уже листал старые фотографии.
— Найди группу, снятую в 1993 году. Палатка Саратога, Орлиное гнездо, — проинструктировала она его.
Он открыл и просмотрел коллекцию фотографий.
— Выглядит как программа размножения для арийской нации. Черт, неужели, чтобы попасть в этот лагерь, каждый должен был быть высоким, темпераментным блондином?
— Смотри внимательней. Задний ряд, в конце.
— Ох. — Тон голоса Фредди показал, что он нашел ее. — Проходила через фазу неуклюжести, не так ли?
— Я бы не назвала это фазой, я бы назвала это всем моим взрослением. И я не была неуклюжей. Эти очки вроде бутылок из-под кока-колы и скобки на зубах были чем-то вроде бонуса.
Фредди присвистнул.
— И посмотри на себя сейчас. Уродливый утенок превратился в лебедя.
— Уродливый утенок надел контактные линзы, выкрасился в блондинку и круглый год пропадал в бассейне в колледже. Уродливый утенок работал два года над идеальным носом. И тебе не нужно быть вежливым. Я была ужасна. Я была несчастным ребенком и тащу этот груз за собой. Когда я поняла, как быть счастливой, все пошло лучше.
— Дети не думают о том, как быть счастливыми. Они просто счастливы.
— В некоторых семьях это не так. И это все, что я собираюсь сказать о Беллами, так что не пытайся любопытствовать.
— Ха. Ты все лето в моем распоряжении. Я узнаю все твои секреты.
— У меня нет секретов.
— Ерунда. Я думаю, что у тебя есть секреты даже от себя самой.
— Это будет настоящий праздник — провести лето с доктором Фрейдом.
— Ну, я рад, что мы взялись за этот проект. И я рад, что Рэнд Уитни уже история.
— Спасибо, — сказала она, в ее голосе прозвучал сарказм. — Это означает, что многое пришло от тебя, Фредди. Ты хотел, чтобы я проиграла.
