Лолли открыла громадных размеров банку арахисового масла и двинула ее к нему через стол. Он намазал масло толстым слоем на хлеб, добавил мед из бутыли и перебросил сандвич через стол к ней. Он налил себе стакан молока, затем предложил бутылку Лолли. Она покачала головой.
— У тебя интересная семья, Коннор, — сказала она. — Я думаю, это здорово, что ты проводишь лето с Джулианом. — Она слизнула каплю меда с края своего сандвича.
Услышав ее слова, Коннор почувствовал, что стал лучше относиться к Джулиану. Он был сумасшедший мальчишка, но он брат Коннора. Они перекусили и убрали за собой.
— Уже поздно. — Коннор протянул руку, чтобы помочь ей встать из-за стола.
Ей не нужна была помощь, это был просто вежливый жест. Они выключили свет, он закрыл и запер дверь кухни, и они ступили в гудящую сверчками ночь.
— Я провожу тебя до твоей хижины.
— Я знаю дорогу, — возразила Лолли.
— Ты должна знать, что это просто традиция, — сказал он, снова беря ее за руку.
— Традиция чего? — спросила она.
— Когда парень говорит девушке, что проводит ее домой, он имеет в виду, что хочет поцеловать ее на ночь.
— Очень смешно. — Она отозвалась своим обычным фыркающим смешком, который так раздражал его, когда они были младше. — Ты же не хочешь поцеловать меня на ночь, Коннор.
— Ты права, — согласился он, останавливаясь на тропинке и обнимая ее. — Я хочу поцеловать тебя сейчас.
21.
— Что бы ты надел, собираясь допросить своего отца о его тайном ребенке? — спросила Оливия Баркиса.
Маленькая собака шалила в комнате, пока она сушила ногти, только что накрашенные розовым лаком с ароматом конфетки.
— Лили Пулитцер [16] , — заключила она, залезая в шкаф.
Это было крахмальное летнее платье с красивым морским рисунком, в котором она будет чувствовать себя удобно во время долгой поездки, но также будет хорошо выглядеть в городе. Когда она надела невесомые сандалии, схватила сумку с длинной ручкой и надела сережки, она осознала, что прекрасна даже в 6.30. Недели работы по восстановлению лагеря превратили ее в плохо одетую женщину. Теперь, с уложенными волосами и накрашенными ногтями, она чувствовала себя новым человеком.
Последнее, однако, чего она ожидала, это что Коннор Дэвис тоже принарядится для поездки в город. Когда он заехал за ней, она едва его узнала. На нем были слаксы, которые выглядели так, словно были специально скроены для его узких бедер, отличная белая рубашка с закатанными рукавами, куртка висела на крючке заднего сиденья автомобиля. Он не надел свою обычную бейсболку и что-то сделал со своими волосами, это что-то включало в себя гель и причесывание пальцами, подозревала она. На его чисто выбритом загорелом лице синие глаза казались голубее, чем озеро под ясным небом.
— Bay, — восхитилась она, ощущая теплую волну симпатии. — Посмотри на себя. Ты по-настоящему привел себя в порядок.
— Bay, — сказал он. — Ты выглядишь словно звезда эпизода в «Сексе в городе».
Комплименты от мужчин всегда делали Оливию подозрительной. «Смотрят ли парни этот сериал? — подумала она. Она вспомнила о Фредди. — Да, смотрят».
Джулиан показался со стороны хижины, которую он делил с Коннором. В растянутой толстовке и без рубашки он выглядел так, словно старший брат только что вырвал его из сладкого сна.
— Доброе утро, — сказал он Оливии.
— Ты встал рано, — ответила она, улыбаясь ему.
— Не по своей воле.
— Я хочу убедиться, что ты встанешь к тому времени, как мой отец приедет сюда. — Коннор повернулся к Оливии: — Он приедет, чтобы сделать кое-какую строительную работу.
— Ха, — догадался Джулиан. — Он собирается присматривать за мной.
— Не обижайся, но твое поведение говорит о том, что за тобой стоит присмотреть.
— Это все дерьмо. Когда мы только что приехали сюда, ты сказал, что мое единственное правило не дурить. Разве я дурил? — Он взглянул на Коннора, затем на Оливию. — Разве я дурил, черт вас побери?
— Следи за тем, что ты говоришь, — предостерег его Коннор.
— Ты очень нам помог, — улыбнулась Оливия, — и я благодарна тебе за это.
— Мы вернемся уже ночью, — сказал Коннор. — Может быть, даже позже.
— Я постараюсь не слишком сильно по тебе скучать.
— Я просто предупредил…
— Я знаю. — Джулиан махнул рукой и улыбнулся.
Оливия пристегнула Баркису поводок.
— Можешь взять его? Его нужно кормить в обед и за ужином.
— Нет проблем. — Джулиан взял поводок. — Гм, эта машина в офисе работает?
— Я думаю да, нам подключили телефон. Тебе нужно отправить кому-нибудь факс?
— Кое-какая бумажная работа. — Он избегал смотреть на Коннора.
Оливия спрятала улыбку. Она разговаривала с Джулианом о его будущем, и парнишка был на удивление открыт всяким предложениям. Он сам выступил с мыслью об армейской службе и академии военно-воздушных сил, и Оливия настаивала, чтобы он узнал, что ему для этого потребуется. Когда ему стало ясно, что у него есть шанс летать на реактивных самолетах, он пришел в восторг от этой мысли.
— Ты можешь пользоваться факсом, когда пожелаешь. — Она уселась на пассажирское сиденье автомобиля, набросив свитер через спинку, и надела солнечные очки.
— Готова, — сообщила она Коннору.
— Послушай, — сказал он, — я рад, что ты поладила с Джулианом, но он — моя головная боль. Тебе нет нужды… реабилитировать его или что там ты делаешь.
— Исцеление. Я называю это исцелением. Я говорю ему, что поступление в колледж не так уж и невозможно. — Оливия слишком поздно заметила, какой эффект ее слова произвели на Коннора. Она знала, что он сам когда-то мечтал о колледже. Но этого не случилось, и она не знала, как спросить его, почему.
— У него нет денег или подходящих оценок, — просто сказал Коннор.
— Разве нет чего-нибудь после несчастного случая, который произошел с его отцом? Социальной страховки? Пенсии из Тулэйна?
— Я не в курсе всех этих деталей, но понимаю, что несчастный случай произошел не по небрежности.
