родился бы преждевременно, как сегодня говорят люди, но мы были счастливы. — Он сложил кончики пальцев, глядя на пространство между руками. — Потом, через две недели после свадьбы, у Памелы случился выкидыш. Это было печальное и трудное время для нас обоих.
Оливия только могла вообразить себе это. Брак был непрочной структурой, основанной на самом зыбком из фундаментов, — виноватый, с разбитым сердцем молодой человек и амбициозная женщина, намеренная найти «подходящую» партию по неправильной причине. Они, вероятно, возложили все свои надежды на ребенка, которого они сделали, и, когда ребенок перестал существовать, они остались вместе, пытаясь сохранить свой разрушающийся брак.
— Ты знаешь, папа, я не очень разбираюсь в вопросах кармы, но я должна сказать, что ты мог воспринять эту неудачу как знак.
— Знак чего? Что мы не должны были прежде всего жениться или что мы должны были больше работать над тем, чтобы полюбить друг друга? — Он вздохнул. — Ты хотела знать, что случилось, я рассказал тебе. Я хотел бы, чтобы наш брак был более удачным, но я уверен, черт побери, что я о нем не жалею, потому что он принес мне тебя.
Несмотря на весь свой гнев и разочарование в отце, Оливия почувствовала признательность.
— И ты думаешь, что Маришка родила от тебя Дженни Маески.
Его лицо было серым от пережитого.
— Что ты собираешься теперь делать?
— Ну, во-первых, я собираюсь поблагодарить тебя за то, что ты мне рассказала.
— Почему бы мне было не рассказать тебе?
— Ты единственный ребенок. Моя единственная наследница. Могут быть кое-какие изменения в этом статусе.
Она коротко рассмеялась. Она испытывала так много противоречивых чувств — сожаление о том, что ее родители так многое скрывали от нее. Ревность от того, что ее отец был счастливее с другой женщиной, чем с ее матерью. И да, страх, что существование другой дочери потрясет ее мир. Но не по той причине, о которой думал отец.
— Поверь мне, мое наследство волнует меня меньше всего. И ты все еще не ответил на мой вопрос.
— Есть масса вещей, которые я должен сделать, — сказал он. — Мне нужно кое-что проверить, затем приехать в Авалон, чтобы встретиться с ней и подтвердить тот факт, что я — ее биологический отец, выяснить, знает ли она обо мне. Выяснить, где Маришка. Что, если Дженни вырастил мужчина, которого она считала своим отцом?
— Из того, что я узнала, похоже, что ее растили бабушка с дедушкой.
— Может быть, и так, но она может считать отцом кого-то другого. Что будет с семьей, если я просто появлюсь и заявлю на нее свои права? Я хочу поступить правильно, но не хочу причинять боль еще и этим людям.
Оливия кивнула:
— Почему я чувствую, что мне нужно выпить?
Он встал и подошел к бару.
24.
— Мой отец будет болью в моей заднице по поводу всего этого, — пробормотала Дэзи Джулиану.
Они двое проводили утро, сгребая гальку на главную дорожку, ведущую от павильона к доку. Когда гости приедут на праздник, для них будет готова новенькая пешеходная дорожка. Она гадала, оценит ли кто-нибудь, что Джулиан притащил как минимум двенадцать тачек гальки, пока она разгребала ее по намеченному плану. Они работали быстро, наметив закончить до обеда.
— Может быть, он удивит тебя, — предположил Джулиан, бросая лопату и рабочие рукавицы в тачку. Он сделал большой глоток из бутылки с водой.
Его футболка промокла от пота, и рабочие шорты прилипли к бедрам, в карманах было бог знает что. Всякая мужская ерунда. Когда парни выглядят неряшливыми от тяжелой работы, их это только украшает. А вот девушек нет. А Дэзи сейчас была потная и грязная.
— Боже, — сказала она. — Мне уже почти семнадцать. Я не могу дождаться, когда наконец смогу не спрашивать разрешения делать все, что хочу. — Она поймала взгляд Джулиана, который завинчивал крышкой бутылку с водой. — О, черт. Прости, Джулиан. — Она не знала, что еще сказать.
— За что ты просишь прощения? — Его глаза подозрительно сузились. У него были красивые глаза, цвета оливы, которые замечательно контрастировали с кремово-коричневой кожей.
— Что я жалуюсь тебе на своего отца. Оливия рассказала мне, что случилось с твоим папой, и… боже, мне в самом деле жаль.
Он кивнул, его лицо было невозмутимо.
— Не тревожься об этом. Если бы мой старик был жив, я бы тоже на него жаловался.
Она стащила рабочие рукавицы и бросила их в тачку.
— Ты слишком хорош, чтобы быть настоящим, ты знаешь об этом?
Он рассмеялся:
— Точно могу сказать, что никто никогда не говорил обо мне такого.
— Тогда никто не видел тебя таким, каким вижу я, — сказала она, вытирая руки о джинсы. Она испытывала острое желание прикоснуться к нему, может быть, взять его за руку или что-то вроде того, но она этого не сделала. Они с Джулианом были в хороших отношениях — просто друзья, без безумия влюбленности, и она не хотела это усложнять. — Так что в любом случае, если тебе когда-нибудь захочется поговорить об этом — или о чем угодно, — я хороший слушатель.
— Это правда, — согласился он. — Так и есть.
— Почему я слышу удивление в твоем голосе, когда ты это говоришь?
Он рассмеялся снова:
— Ну, посмотри на себя.
Она знала, о чем он говорит. Большинство людей, глядя на нее, видели блондинистые волосы и большие сиськи — девушку, которая любит вечеринки. Очень немногие беспокоили себя тем, чтобы заглянуть поглубже. Она положила лопату для гравия и остальные инструменты в тачку, и он толкнул ее вдоль новой дорожки. Гравий хрустел под ногами, принося им обоим чувство удовлетворения от проделанной работы.
— Ты уверен, что хочешь туда поступить? — спросила она, когда они убрали все в сарай.
— Что за черт. О чем ты говоришь, конечно!
Она изучала его, он весь был так хорош, словно сошел с рекламных плакатов мужской моды, худощавый, с роскошными волосами. Он был потрясающим, точно.
В других обстоятельствах она могла бы позволить себе влюбиться в него, но не теперь. Не тогда, когда ее семья разлетелась на части. Сейчас она могла только дружить с ним, а парень по разным причинам мог и того меньше.
— Ну хорошо, — сказала она, — пойдем спросим моего папу.
Они нашли его и Макса за работой, — они копали и сажали маленький садик между двумя самыми большими хижинами.
— Папа, — позвала она. — Эй, папа. Мистер Дэвис берет нас в Кингстон, чтобы… Эй, ребята, что вы делаете?
Грег выпрямился, стащил свою бейсболку и отер пот со лба. Он жестом показал на свежевскопанную землю:
— Сажаем мемориальный сад.
Дэзи посмотрела на него, затем на Макса. Ее брат блестящим образом подражал отцу, стянув с головы собственную кепку, и вытирал лоб.
