– Салюте, вьехо! Ты отлично играл сегодня. Несколько вещей я раньше не слышал. Что это?
– Будет новый диск – Ultimate Tango in Paris. Слушай, там должен быть буклет… Ну, знаешь, как обычно. Нужны фотографии. Пощелкаешь меня на днях?
– Никак, Ришар, извини, – Чучо, прищурившись, взглянул на Грега и неожиданно указал на него пальцем. – Он сделает. Он фотограф и чувствует танго, увидишь.
Ришар кивнул головой и протянул руку Грегу.
– Рад познакомиться. Давно фотографируете?
– Как вам сказать, – Грег взглянул на Чучо. – Всерьез – минут двадцать.
– В самый раз. Нужно успеть, пока глаз не замылен. Завтра днем вас устроит?
– Вполне. Адрес запишете?
Четверг
В Путешествии вы можете с некоторой вероятностью предугадать то, что сделаете в следующий момент.
Утром, чтобы напомнить о вчерашней договоренности, позвонил Антуан.
Сам с собой ведя диалог об адекватности своего поведения, Грег взял кофр с фотоаппаратом и приехал на улицу дез Эколь без десяти двенадцать, чтобы заранее найти место в кафе, где его будет почти не видно, а он будет видеть всех.
Шерлок Холмс недоделанный…
Зал был небольшим и уютным, за стойкой перетирал стаканы высокий красавец с античным профилем. Посетителей почти не было, только две казавшиеся фарфоровыми старушки пили кофе рядом с окном, а в глубине сидел, склонившись над тарелкой, какой-то парень лет тридцати.
Грег сел в углу, через столик от него, где света было меньше всего, и откуда был виден весь зал. На стул рядом с собой положил раскрытый кофр.
Он даже испытал легкое возбуждение. Шпионская деятельность, если войти в роль, – неплохая инъекция адреналина.
Она вошла в кафе в самом начале первого. Грег заметил ее еще за окном – силуэт приталенного легкого пальто, копна волос. От дверей она оглядела зал, помахала тому парню рукой и прошла к его столику. Он встал, они прикоснулись друг к другу щеками.
Удачно. Рыбка клюнула в первую же минуту. Было бы даже обидно придти к Антуану и сказать, что «ни с какими лицами мужского пола объект в контакт не вступал»… Не факт, конечно, что это именно тот, кто нужен. К тому же снимать в любом случае отсюда нельзя – получится то же, что на той фотографии – ее лицо и спина парня.
Грег максимально низко склонил голову, сам себе напомнив страуса, прячущего голову в песок. А что делать? Не смотреть же прямо на нее, даже если она увлечена разговором с этим… «подозреваемым».
Она была сегодня гораздо серьезнее, чем на фотографии в агентстве. Но это не делало ее менее яркой.
Сидели они недалеко, но, кроме отдельных слов, было невозможно расслышать, о чем они говорят. Никто, правда, об этом и не просил. Хотя было любопытно… Воображение развлекалось, рисуя разные варианты.
Конечно, адюльтер. Муж, унылый клерк полицейского управления, заступает на свою смену в двенадцать. И Николь, проводив его, выходит в кафе. И однажды знакомится здесь с этим парнем. Он, конечно, взломщик сейфов. Об этом она, естественно, узнает не сразу. Но с ним интересно – от него веет приключением, опасностью, азартом. И постепенно она становится его сообщницей. Они совершают дерзкое ограбление, а муж подшивает в папку листы с протоколами допросов по этому делу. И однажды натыкается на описание сообщницы. Легкое приталенное пальто, копна волос…
Какая чушь, господи. А вот как же их снять-то, не засветившись? Его, то есть взломщика этого не пойманного…
Античный красавец вышел из-за стойки и направился к ним. Судя по всему, они знакомы – болтают с барменом, как старые приятели… Они расплачиваются.
Черт… Придется изображать японского туриста, гуляющего по Парижу. Обычный такой турист – ни шага без фотографии.
Грег быстро встал, бросил на столик купюру в двадцать евро, вышел на улицу и отошел на несколько метров вправо.
Через минуту раскрылась дверь, на миг заслонившая Николь и ее спутника. Когда дверь закрылась, они удалялись. Влево. Черт.
Несколько шагов – и они свернули в переулок. Он выждал немного и, как бы прогуливаясь, направился туда же.
Вовремя. Еще секунда, и они бы исчезли за какой-то дверью. Как только она захлопнулась, он был у нее. Этого только не хватало…
Над ней была надпись «Вход для персонала». А соседние двери были широкими, и над ними светилась здоровенная вывеска «Паради латэн». Но они были закрыты.
Он заглянул сквозь решетку, прикрывающую помпезный, хотя и несколько обветшавший, вход. Справа и слева по проходу виднелись фотографии полуголых девиц в кокетливых босоножках и с плюмажами на головах. Парижское кабаре. Видимо, жанр «Мулен руж» и «Лидо».
Здорово. Можно, конечно, позвонить в дверь… Сразу представился здоровенный вышибала, выслушивающий сакраментальную фразу «Примите меня в кордебалет». Говорят, в таких местах обожают трансвеститов. Ох, не примут…
Он позвонил в дверь служебного входа.
Открыли не сразу. Вместо вышибалы это был субъект с сероватым цветом лица в довольно поношенном смокинге.
– Месье?
– Здравствуйте, – нужно импровизировать. Кураж, мон шер, кураж. – Я фотограф, хотел поснимать ваше кабаре. Пока нет спектакля. Ну, знаете, интерьеры…
– Интересуетесь творениями Эйфеля? – усмехнулся субъект.
Надо же, значит, его строил Эйфель. Вот ведь как…
– Именно. Не башню же снимать…
– Вы договаривались о съемке? – субъект рассматривал его с явным подозрением. Такие типы, еженощно впускающие в двери толпы народу, обычно отличные психологи.
– Я? Да… Конечно. С этой… имя вылетело… мадам…
– Моник?
– Ну, да!
– Странно… Она мне ничего не говорила. Не знаете, почему?
– Ну… Нет.
– А я знаю. Потому что никакой мадам Моник здесь отродясь не было.
Конфуз. Купил, психолог.
– Постойте, – Грег в последний момент вставил ногу в дверь. Ой, предупреждал же Антуана, чтобы не брал на работу невесть кого, только дров наломают. – Месье… Мне бы сделать всего пару снимков. У меня рекомендательное письмо, – кроме ноги он просунул в дверь руку, в которой была зажата розовато- оранжевая купюра. Неумолимое закрывание двери, способное привести к членовредительству, затормозилось. Дверь размышляла.
