— А у меня приняло?
Он зло рассмеялся.
— Давай посмотрим. Давай просто посмотрим.
Пройдя мимо нее, он вышел из комнаты и пошел в большую комнату, переделанную в гардеробную с зеркалами. Чувствуя тошноту, она последовала за ним. Он сорвал со стены календарь и швырнул его на пол.
— Календарь твоей овуляции.
Он перешел к другой стене.
— Карта температуры.
Он сорвал ее со стены и бросил на пол, затем перешел к туалетному столику.
— Здесь ты держишь свои термометры — смотри, у тебя по одному для каждого отверстия — и таблетки для беременности. Я полагаю, твоим следующим шагом будет установление веб-камеры в спальне, чтобы ты могла записывать тот самый момент, когда наступает время моей роли. Кажется, так делают на конюшнях?
— Ты говоришь просто абсурдные вещи, — сказала она ему. Ее щеки вспыхнули от унижения. «Защищайся», — подумала она. И сразу поняла, что это не ее работа. — Я изменила ради тебя всю свою жизнь. Как ты можешь говорить, что я забыла, что у меня есть муж?
— Ты права. Ты не забывала. Когда приходит время оплодотворять яйцо, ты требуешь представления, и неудача — это не главное. Разве ты не видишь, что меня охватывает тревога всякий раз, когда ты ко мне с этим обращаешься?
— Обращаюсь к тебе? Значит, ты так это видишь?
— Боже правый, ничего удивительного, что я не могу сделать это для тебя. Но я должен делать это, Сара. Ты не позволяешь себя остановить. К чему беспокоиться о муже, когда у тебя запас спермы на целую жизнь?
— Пойти в клинику было твоей идеей. Ты сидел там и держал меня за руку, месяц за месяцем.
— Потому что я думал, это избавит меня от тебя.
О боже. Она пыталась быть для него сексуальной. Желанной. Понимающей.
— Почему ты ничего не сказал?
— Это бы ничего не изменило, и ты это знаешь. Послушай, Сара, — сказал он, и гнев пылал в его голосе. — Может быть, я тот, кто сбился с пути…
— Я бы сказала — точно, а не может быть.
— Такие вещи не происходят в вакууме.
— Нет, они происходят в наполовину законченных домах. — Она чувствовала, словно ее ударили, и конца этому не было, не было законов, чтобы защитить ее от агонии, от унижения, от чувства холодной жестокости. Она издала горький звук, не вполне смех. — Полагаю, я знаю, куда делалась твоя эрекция. Я гадала куда. И разве это понравится твоим клиентам? Знать, что их дом использовали для того, чтобы ты трахал конюшенную девчонку.
— Мими не…
— Прекрати. — Она подняла руку, чтобы остановить его. — Не говори мне, что она не конюшенная девчонка, не шлюха, не разрушительница семьи. Не говори мне, что она Роберт Трент Джонс в дизайне арен. Не говори мне, какая она ласковая и понимающая.
— Почему? Потому что ты собираешься сказать мне, что ты понимаешь? Новая кровь — игра жеребца с кобылой — это еще не измена. Может быть, если бы ты была на ее месте… мы бы зачали новую жизнь.
— О, если бы ты была на ее месте, — сказала она. — Это классика. В любом случае ты мог прийти ко мне, поговорить об этом. Но я полагаю, тебе легче обвинять меня в своем выборе.
— Ну хорошо, я вижу, ты не готова осознать свою роль в этом деле.
— Мою роль? У меня есть роль? О боже. Ну, знаешь что? Я сейчас в центре сцены.
Он склонил голову.
— Отлично. Продолжай. Позволь мне насладиться этим. Не останавливайся на том, чтобы сокрушить «лексусом» почтовый ящик. Сделай самое худшее.
— Это твоя специальность. — Она парировала, зло польщенная, что он упомянул «лексус». — Что может быть хуже того, с чем я столкнулась вчера?
На мгновение Джек замолчал. Затем он сказал:
— Мне жаль.
Ну вот, подумала она, готовая вздохнуть с облегчением. В конце концов, небольшая сцена раскаяния.
Шагая по разбросанным по полу вещам, он прошел в главную комнату, руки засунуты в карманы халата.
— Сара, — продолжал он. — Мне жаль, что ты все так обнаружила. Что я не сказал тебе об этом раньше.
Обнаружила… сказал об этом… Минутку, подумала она. Это должны были быть извинения, разрешение кризиса. Фаза «мы сможем с этим справиться». Вместо этого он говорит ей, что это не было аномалией, минутным помрачением. Это продолжалось некоторое время. Живот Сары свело.
—
Он повернулся и посмотрел ей в глаза:
— Я хочу развестись.
«Поздравляю, — подумала она, заставляя себя выдержать его взгляд. — Ты только что пережила техничный нокаут». Но каким-то образом она удержалась на ногах. И все еще была спокойна.
— Предполагается, что это должна сказать я, — произнесла она.
— Мне жаль, что это причиняет тебе боль.
— Никакого раскаяния, Джек. Тебе жаль, что тебя поймали. Тебе жаль ранить мои чувства. А как насчет сожалений о том, что ты разрушил нашу семью? О, и тут еще зачатие. Как насчет того, что ты не сообщил мне о своем маленьком секрете до того, как я пошла на все эти страдания в связи с искусственным оплодотворением, а? Или ты собирался изменить свое мнение, если мне повезет и я забеременею?
— Боже, я об этом не думал. — Он провел руками по волосам.
— Ты не думал? Ты возил меня в «Решение проблем деторождения» месяц за месяцем, и тебе не пришло в голову спросить себя, хочешь ли ты этого?
— Ты так этого хотела, я не знал, как сказать тебе о своих сомнениях. Послушай. Я на некоторое время переберусь в другое место, — сказал он.
— Не будь смешным. Это твой дом. — Она жестом обвела шикарный дом, указывая на теплую, спокойную элегантность декора. Когда-то Джек назвал его домом ее мечты, но он никогда таким не был. Он был перепланирован, переобустроен, словно журнальная картинка. Она просто переехала сюда и распаковала вещи, как временный житель. Он был наполнен дорогими вещами, которые она не выбирала и которых никогда не хотела, — предметы искусства, подобранные со вкусом, коллекции, роскошная мебель. Глубоко в душе она знала, что это место, которому она никогда не принадлежала. Она представляла себя гостем отеля, покидающим шикарный номер.
Бросить все. Это была идея. Это не было решение, над которым она работала. Оно просто появилось в ее сознании. Предательство свершилось; следующим шагом будет уйти. Все так просто.
Или, думала Сара, она может остаться и бороться за него. Настоять на помощи, обдумать все, использовать то, что есть между ними общего, исцелиться вместе. Другие пары делают это, разве нет? Однако в глазах Сары все это выглядело ужасно утомительным. И холод, который она чувствовала внизу живота, казалось, содержал в себе ужасную правду. Он может быть тем, кто просит развода, но и она была той, которая хотела от него уйти. Когда все сошло с рельсов? Она не могла определить этот момент. Она обычно чувствовала себя такой счастливой и ничего не хотела. Теперь она гадала, куда делась ее удача. Может быть, они с Джеком использовали все ресурсы, когда их космический наставник указал на рак.
— Это твоя жизнь, — сказала она ему. — Ты не можешь уйти от своей собственной жизни, Джек.
— Я просто имел в виду…
