совпадение. Но он запретил себе говорить об этом. Он даже подавил истерический смешок, возникший при воспоминании о тосте сэра Хью. Сказал же он следующее:
– Они прибавляют парусов. Даго на ночь все убирают и дрыхнут, как какие-нибудь жирные торговцы. Только с восходом они ставят брамсели.
В тумане со всех сторон доносился скрип шкивов[162] в блоках, топот ног у фалов, удары брошенных на палубу концов, многоголосый гомон.
– Ну и шумят же, черти, – сказал Хантер. Он стоял, пытаясь проникнуть взглядом за стену тумана. Во всей его позе чувствовалось напряжение.
– Дай Бог, чтоб они шли другим курсом, – рассудительно заметил Виньят. – Тогда мы их скоро минуем.
– Вряд ли, – сказал Хорнблауэр.
«Ла рев» шла почти прямо по ветру; если бы испанцы шли в бейдевинд или в галфвинд, то звуки, доносившиеся с ближайшего судна, постепенно стихали бы, или, напротив, становились громче. Скорее всего, «Ла рев» догнала испанский флот с его убранными на ночь парусами и теперь была в самой его гуще. Вопрос, что в таком случае делать: убавить парусов и лечь в дрейф, чтобы пропустить испанцев мимо, или, наоборот, прибавить и попытаться их обогнать. Но с каждой минутой становилось все яснее: шлюп идет практически одним курсом с флотом, иначе он неизбежно сблизился бы с каким-нибудь судном. Пока туман не рассеялся, такая позиция надежнее всего.
Но с наступлением утра туман неизбежно рассеется.
– Может, нам изменить курс, сэр? – спросил Виньят.
– Погодите, – сказал Хорнблауэр.
В свете разгорающейся зари мимо приносились клочья более густого тумана – верный признак, что долго он не продержится. В этот момент они вышли из полосы тумана на чистую воду.
– Вот он! – сказал Хантер. Офицеры и матросы забегали в панике.
– Стоять, черт возьми! – сорвался Хорнблауэр. Меньше чем в кабельтове с правого борта почти параллельным курсом шел трехпалубный корабль. Впереди и по правому борту угадывались силуэты трех боевых кораблей. Ничто не спасет шлюп, если он привлечет к себе внимание, единственный шанс – идти, как ни в чем не бывало. Остается надежда, что в беспечном испанском флоте вахтенные офицеры не знают, что у них нет такого шлюпа, как «Ла рев» или даже, чудом, что такой шлюп у них
– Слава Богу! – выдохнул Хантер, не заметив контраста между набожностью этой фразы и недавними богохульствами.
– Поворот через фордевинд, – скомандовал Хорнблауэр. – Положите ее на правый галс.
Матросам не надо было напоминать, чтоб они работали тихо: все и так прекрасно сознавали опасность. «Ла рев» плавно развернулась, шкоты были выбраны и свернуты без единого звука; теперь шлюп сел круто к ветру и волны набегали на его правую скулу.
– Сейчас мы пересечем их курс, – сказал Хорнблауэр.
– Дай Бог нам пройти у них под кормой, а не под носом, – заметил Виньят.
Герцогиня по-прежнему стояла на корме, закутанная в плащ с капюшоном. Она старалась никому не попадаться под ноги.
– Быть может, Вашему Сиятельству лучше спуститься вниз? – Хорнблауэр с трудом заставил себя обращаться официально.
– О нет, пожалуйста, – сказала герцогиня. – Я этого не вынесу.
Хорнблауэр пожал плечами и тут же забыл о герцогине, охваченный новой тревогой. Он ринулся вниз и вернулся с двумя большими запечатанными пакетами депеш. Вынув из ограждения кофель-нагель, он принялся куском веревки тщательно приматывать его к пакетам.
– Пожалуйста, – сказала герцогиня, – пожалуйста, мистер Хорнблауэр, скажите, что вы делаете?
– Хочу убедиться, что они утонут, если судно будет захвачено и я выброшу их за борт, – мрачно ответил Хорнблауэр.
– Но тогда они пропадут?
– Это лучше, чем если их прочтут испанцы, – Хорнблауэр с трудом сохранял спокойствие.
– Я могу позаботиться о них, – сказала герцогиня. – Конечно, могу.
Хорнблауэр пристально посмотрел на нее.
– Нет, – сказал он. – Они могут обыскать ваш багаж. Скорее всего, так они и поступят.
– Багаж! – воскликнула герцогиня. – Как будто я собираюсь убирать их в багаж! Я спрячу их на себе – меня-то они обыскивать не будут. У меня под юбкой их точно никто не найдет.
Неприкрытый реализм этих слов слегка ошеломил Хорнблауэра и одновременно заставил его почувствовать, что в предложении герцогини что-то есть.
– Если они нас захватят, – продолжала герцогиня, – не дай Бог, конечно, но если они нас захватят, меня они в плен не возьмут. Они отправят меня в Лиссабон и при первой же возможности посадят на английское судно. Тогда я немедленно передам депеши. Поздно, конечно, но лучше поздно, чем никогда.
