Роза забрала у нее гребень.
– Кейт, я понимаю, что доставила вам немало неприятностей, но поймите, меня здесь держали узницей, против моей воли! Не обижайтесь, что я сбежала.
– Тоже мне узница! Ничего подобного! Лорд только и делает, что заботится о вас! – упрямо буркнула Кейт.
– Вы не правы, Кейт, – Роза почувствовала себя усталой. – Если вы мой сторож, думаю, в наших общих интересах не ссориться.
– Как вам угодно, леди, – холодно ответила камеристка.
– Ну что ж, неплохо!
Обычно бледное лицо Кейт покрылось красными пятнами гнева.
– Сколько я из-за вас натерпелась! Я так переживала и жалела вас! Мы думали, что вы оказались в плену у людей Талворка! А она, вот вам, пожалуйста, жива, здорова и невредима! А леди Мэри… – Кейт резко оборвала себя, всхлипнула, и на глаза ей навернулись слезы.
– Продолжайте, Кейт! – почему же вы остановились? Закончите, что хотели сказать!
Камеристка покачала головой.
– Я и так слишком многое сказала!
Непроизвольно Кейт задернула полог, скрывавший кровать. Роза догадалась:
– Вы все еще страдаете из-за смерти леди Мэри? И вас возмущает, что я выжила в Морлее, а она умерла там?
– Да, наверное, так…
– О, Кейт, как вы можете!
В расстроенных чувствах Роза резко повернулась, полы ее платья взметнулись, и взору Кейт открылось выжженное каленым железом клеймо. Кейт замерла от ужаса.
– Бедная моя девочка! – вдруг сказала она. – Почему вы не рассказали мне, что они с вами сделали?
Камеристка подхватилась, подобрав юбки, и побежала вниз по лестнице в поисках лекарств для своей новой хозяйки.
На следующий день утром Роза услышала на лестнице тяжелые мужские шаги. Она внутренне собралась, подготовившись к встрече с Гаретом.
Около двери висел овальный лист до блеска отполированного металла, служивший зеркалом – предмет роскоши, случайно оставшийся от лучших времен Мастерсона. Роза взглянула на свое отражение. Она не успела уложить волосы в прическу. Боль ожога мучила, не утихая. Шерстяное платье, которое она надела, по-видимому, прежде принадлежало девочке-подростку. Слишком короткая юбка открывала изящные щиколотки и прелестные маленькие ножки.
Дверь распахнулась. Гарет вошел в спальню. На его лице застыла неуверенная улыбка, придававшая мужественным чертам неизъяснимое обаяние. Роза встрепенулась и насторожилась. Она боялась за себя: вдруг его мягкая полуулыбка смягчит ее сердце?
– Тебе по-прежнему не хватает хороших манер, Гарет! Входишь в комнату дамы без стука! – голосом наставницы сказала Роза.
Он оторопел. Бровь над изувеченным глазом от удивления приподнялась. Он коротко ответил:
– Прости, я не подумал.
– Надеюсь, что в будущем ты будешь думать.
– Возможно, буду, – в его руках был сверток с подарком. – Я купил это для тебя несколько дней тому назад.
Капюшон плаща из прекрасной плотной шерстяной ткани был обрамлен пушистым мехом зимнего кролика.
Она, расправив, разложила плащ на кровати, пробормотав скороговоркой слова благодарности. Роза боялась, что подарок осложнит отношения. Ненавидеть, когда мужчина груб, куда хуже.
– Плащ согреет тебя на верховых прогулках.
– Прогулках… с провожатыми?
– Конечно.
Вот тут в душе Розы вскипел неподдельный гнев.
– Я не встречала более упрямых людей, чем ты, Гарет! Когда же ты наконец поймешь, что держать меня взаперти, – бессмысленная затея?
Он шагнул к ней и нежно погладил по щеке.
– Поверь мне, это не так бессмысленно, как ты думаешь.
Она сбросила его руку, чтобы он не заметил, как от ласкового прикосновения у нее обежали по телу мурашки. Роза отскочила в сторону, опасаясь, как бы близость Гарета не смутила ее окончательно. Он почувствовал смятение жены.
– Иди ко мне, соловушка, – мягко позвал он.
Роза сделала шаг назад.
