повешенье, как и другие жестокости жестокой службы. Но перспектива лично принять участие в казни их явно смущала. Нежелание было явственно написано на их лицах, но они дисциплинированы и послушаются одного-единственного безоружного человека, потому что он их капитан.
Хорнблауэр смотрел на французов. Он вдруг почувствовал тошнотворную тяжесть в желудке, представив, будто и впрямь выбирает жертву.
– Этого первым, – скомандовал он.
Смуглый человек с бычьей шеей, на которого он указал, вздрогнул и побледнел, потом отступил, прячась за спинами товарищей. Все заговорили разом, лихорадочно дергая связанными за спиной руками.
– Сэр! – воскликнул Лебон. – Я прошу вас… Я умоляю…
Хорнблауэр неохотно взглянул на него. Лебон заговорил, страдая от недостаточного знания языка и невозможности жестикулировать.
– Мы – каперы. Мы сражаемся за Империю, за Францию. – Он упал на колени. Из-за того, что руки его были связаны, он ткнулся лицом в полу Хорнблауэрова бушлата. – Мы сдались. Мы не оказали сопротивления. Мы никого не убили.
– Оттащите его, – сказал Хорнблауэр, отступая. Но Лебон пополз на коленях, снова тыкаясь в бушлат и моля.
– Сэр, – снова вмешался капитан-англичанин. – Не могли бы вы по крайней мере отвезти их на берег для суда? Если они пираты, это выяснится достаточно быстро.
– Я хочу видеть, как они запляшут на pee, – сказал Хорнблауэр, лихорадочно подыскивая самое впечатляющее слово.
Двое матросов, воспользовавшись разговором, приостановили исполнение приказа. Хорнблауэр посмотрел на удавку – она неясно, но зловеще вырисовывалась в тумане.
– Я и на секунду не поверил, – сказал он, – что вы те, за кого себя выдаете. Вы шайка воров, пиратов. Лидбитер, поставьте к веревке четырех матросов. Я прикажу когда тянуть.
– Сэр! – вскричал Лебон. – Уверяю вас, даю слово чести, мы с капера «Венжанс».
– Ба! – ответил Хорнблауэр. – Где же он?
– Там. – Лебон не мог показать рукой, и показал одбородком по направлению левой раковины «Амелии Пжейн». Это было не очень точно, но уже что-то давало.
– Видели вы там какое-нибудь судно до того, как спустился туман? – спросил Хорнблауэр, поворачиваясь к английскому капитану.
– Только рамсгейтский траулер, – неохотно ответил тот.
– Это наш корабль! – воскликнул Лебон. – «Венжанс». Это дюнкеркский траулер – мы замаскировали его.
Вот значит что. Дюнкеркский траулер. Предназначенный для рыбы трюм битком набит вооруженными людьми. Немного изменить оснастку, нарисовать на гроте «R», написать на корме подходящее название – судно может, не вызывая подозрений, приближаться к английскому побережью и захватывать призы.
– Так где он значит? – спросил Хорнблауэр.
– Там… ой!
Лебон осекся, поняв, как много он уже выболтал.
– Я могу довольно точно сказать, где он находится, – вмешался английский капитан. – Я видел… ой!
Он осекся в точности как Лебон, но уже от изумления, и воззрился на Хорнблауэра. Это походило на немую сцену в глупом фарсе. Пропавший наследник наконец объявился. Хорнблауэру стало противно: он представил, как скромно признается, что он никакое не кровожадное чудовище, и выслушивает восторги невольных участников спектакля. Это было банально, это претило тому, что он назвал бы хорошим вкусом. Все, что требовалось, он узнал – теперь можно и поразвлечься, насколько это не помешает ему действовать немедленно. Прежняя усмешка теперь, когда Хорнблауэр своего добился, стала вполне естественной.
– Жалко, не придется смотреть повешенье, – сказал он как бы про себя, переводя взгляд с удавки на дрожащих французов – те еще не поняли, что произошло. – Если эту толстую шею немного сдавить…
Он не докончил фразы и под взорами всех собравшихся несколько раз прошелся по палубе.
– Очень хорошо, – сказал он, останавливаясь. – Как ни жаль, но повешенье придется отложить. Где примерно был этот траулер, капитан?
– Было стояние прилива и отлива, – начал просчитывать капитан. – Мы еще не поворачивались. Приблизительно… Капитан явно был наблюдателен и быстро соображал.
– Очень хорошо, – сказал Хорнблауэр, выслушавего.
– Лидбитер, оставляю вас здесь с двумя матросами. Смотрите за пленными, чтоб они не захватили бриг. Я возвращаюсь на судно. Ждите дальнейших приказов.
Он спустился в гичку. Провожавший его капитан явно недоумевал, и это было приятно. Он не мог до конца поверить, что Хорнблауэр – адское чудовище, каким притворяется, и его жестокость лишь по счастливой случайности заставила пленного проговориться. С другой стороны, трудно поверить, что Хорнблауэр, применив хитрую уловку для достижения желаемого, пренебрег затем возможностью сорвать аплодисменты и насладиться восторженным изумлением зрителей. И то, и другое сбивало с толку. Это хорошо. Пусть себе гадает. Пусть все гадают – впрочем, посерьезневшие гребцы явно ни в чем не сомневались. Не зная, как велика была ставка в игре, они твердо уверились, что их капитан показал свою истинную сущность – его хлебом не корми, дай посмотреть жестокую казнь. Пусть так и думают. Вреда не будет. Хорнблауэру было не до того – все его внимание сосредоточилось на картушке компаса. Смешно было бы – ужасно комично – если б после всего он на обратном пути проскочил мимо «Атропы» и потом несколько часов блуждал в тумане. Направление на «Амелию Джейн» было норд-тень-ост и полрумба к осту. Противоположное – зюйд-тень-вест и полрумба к весту, и Хорнблауэр твердо держал гичку на этом курсе. Поскольку отлив еще не кончился, через несколько секунд они должны увидеть «Атропу». Какое облегчение он испытал, когда они действительно ее увидели!
Мистер Джонс встретил Хорнблауэра у борта. Он видел, что в гичке не хватает двух матросов и рулевого. Объяснить это было нелегко, и мистер Джонс сгорал от любопытства. Он мог только гадать, что делал в тумане его капитан. Любопытство пересилило даже испуг при виде оскала, по-прежнему искажавшего лицо Хорнблауэра – снова оказавшись на корабле, тот начал с неприятным страхом гадать, как члены Адмиралтейского совета расценят его отлучку. Вопросы Джонса он оставил без внимания.
– Я вижу, вы подвесили реи, мистер Джонс.
– Да, сэр. Поскольку вы не вернулись, я послал матросов обедать. Я думал…
– У них есть пять минут, чтобы докончить обед, не больше. Мистер Джонс, если бы вам пришлось отправлять две шлюпки для захвата вражеского судна, стоящего на якоре в таком тумане, как бы вы это устроили? Какие бы отдали приказы?
– Ну, сэр, я бы… я бы…
Мистер Джонс явно не отличался сообразительностью, ни умением быстро приноравливаться к обстоятельствам. Он мямлил и запинался. Но на флоте крайне мало офицеров, которым не довелось участвовать хотя бы в одной операции по захвату вражеского судна. Как это делается, Джонс отлично знал, и постепенно это стало ясно.
– Очень хорошо, мистер Джонс. Вы спустите барказ и тендер. Проследите, чтоб команда была полностью вооружена. Вы проследуете курсом норд-тень-ост и полрумба к осту – запомните, мистер Джонс, норд-тень-ост и полрумба к осту – четверть мили. Здесь вы увидите Вест-Индский бриг, «Амелию Джейн». Он только что отбит у французской призовой команды, и на его борту мой рулевой с двумя матросами. Оттуда вы двинетесь дальше к французскому каперу «Венжанс». Это дюнкеркский траулер, замаскированный под рамсгейтский траулер. Вероятно, на нем большая команда – не меньше пятидесяти человек. Он стоит на якоре примерно в трех кабельтовых к норд-весту от «Амелии Джейн». Вы захватите его, желательно врасплох. Мистер Стил будет командовать второй шлюпкой. Я выслушаю, как вы будете его инструктировать, чтоб вам не пришлось повторять мне мой приказ. Мистер Стил!
Депеша, которую Хорнблауэр написал вечером и отправил на «Амелию Джейн» для передачи в Адмиралтейство, была выдержана в обычных казенных выражениях.
Сэр,
