забудет, а я тебя помню, ты для меня живой.
Ночь. Все спят. Тихо похрапывает во сне отец, ровно дышит мама. И вдруг она просыпается и говорит сквозь сон:
— Что ты ворочаешься? Не болен ли? Живот, да? Живот! У него душа переворачивается, а они только и знают свое.
— Отстань! — говорит Леша матери и ложится на другой бок.
В комнате, полной сонным дыханием матери и отца, ему отчетливо видится Андрей, его лицо и улыбка, слышится скрип шагов и веселый голос: 'Леха!'
Леша снова вздыхает, пытаясь уснуть, но никак не может. Вспоминается то одно, то другое.
Он был сильно влюблен, до того влюблен, что писал стихи и прятал их в коридоре, в щель между сундуком и стенкой. И вот однажды мать, доставая из сундука шерстяные вещи, обнаружила эти стихи и, если бы не Андрей, прочитала бы их при всех в столовой. Андрей вырвал стихи из рук тещи и отдал Леше смятые листки:
— Дуралей! Вот тебе ключ от моего нижнего ящика — запирай! Стихи, дневники, что там еще у тебя.
Нина Викторовна обиделась, поджала губы, целый день не разговаривала с Андреем. Андрей извинился за грубость, но был тверд и не дал прочесть прилюдно Лешины стихи.
А тогда… когда в дом пришла их классная руководительница? Она пришла с ужасным известием, что он, Леша, вот уд неделю не ходит в школу. К счастью, отца и матери не было дома. Навстречу учительнице вышел Андрей. Он только что вернулся из академии и был еще в военной форме — от этого он казался старше, чем был на самом деле. Да, сказал он, — я его брат. И Леша, корчась от ужаса и прильнув к замочной скважине, слушал из соседней комнаты.
Очень прошу вас не волновать родителей, у них больное сердце, я сам с ним поговорю. И завтра прийду в школу. жалела ее больное сердце и ничего ей не сказала.
Андрей вошел в комнату, нахлобучил Леше шапку, почти насильно надел пальто, и они спустились во двор.
— Давай выкладывай, — сказал Андрей, — только, пожалуйста, без всякого вранья, начистоту.
И Леша рассказал все начистоту, почти без вранья. Он не ходит в школу оттого, что его в школе не понимают. Он ходит в тургеневскую читальню и читает Жюля Верна и Дюма. Он ищет забвения, потому что выхода у него нет.
— Стоп! — сказал Андрей. — Не выворачивайся! Давай по порядку. С самого начала.
Пришлось рассказывать по порядку. У Леши есть друг. Учится в параллельном классе.
— Имя? — беспощадно спросил Андрей. Леша молчал.
— Имя? — повторил Андрей.
— Ну, Тамара…
— Фамилия?
— Ну, Чудина.
— Так. Продолжай. В чем же загвоздка?
А загвоздка в том и была, что Лешин друг Тамара училась в параллельном, а не в его, Лешином, классе. Леша хотел учиться вместе с Тамарой, сидеть с ней на одной парте. Или, ладно, где-нибудь через парту, но все-таки в одном классе. Как этого добиться? Когда-то Саша осталась на второй год, чтоб учиться с Юлей. Так неужели он, Леша, не придумает, как сделать, чтоб его перевели к Тамаре.
И тут случилось так, что одного провинившегося парнишку перевели в наказание в параллельный класс. Леша возликовал, путь был найден. Пока он придумывал, как бы ему похлестче провиниться, к ним в шестой 'б' явилась новая молодая учительница физики.
Леша вертелся изо всех сил, разговаривал с соседом, учительница остановила на нем свои большие пристальные глаза и строго сказала:
— Встань! Как твоя фамилия? И тут Лешу осенило.
— Забыл! — ответил он весело. Все захохотали. Учительница сказала:
- Постой и постарайся вспомнить! — и продолжала урок.
Леша стоял как столб, кругом смеялись. Чуть погодя учительница спросила:
— Ну как, вспомнил? Он упрямо отвечал:
— Нет.
И тогда учительница сказала:
— Выйди из класса! И не возвращайся без отца. Отец, наверно, помнит твою фамилию!
Несмотря на такие слова, Леша удалился ликуя. Он шел по коридору счастливый: он добился своего!
Поначалу так и было: девчонки орали, что он распустился и его надо перевести в другой класс. Но мальчишки стали стеной и сказали, что на первый раз это слишком жестоко — разлучать Лешу с классом, в котором он учится всю жизнь. Он, мол, хороший товарищ и любит коллектив. И было постановлено: на два месяца снять с него пионерский галстук. Тут Леша затосковал и перестал ходить в школу.
— Так, — сказал, выслушав его, Андрей, — значит, тебе мало, что ты живешь с ней на одной планете, в одном городе и даже учишься с ней в одной школе. Тебе непременно надо учиться в одном классе и сидеть на одной парте, неблагодарный ты человек!
На следующий день Андрей пришел в Лешину школу.
Весь в холодном поту, Леша увидел, как старший брат открыл дверь директорского кабинета. Он не знал, что пришлось там вынести Андрею!
…Молодой военный вежливо поздоровался с директором.
И сказал, что он убежден: Лешу надо наказать примерно. Не только снять галстук, а именно перевести в другой класс, разлучить с коллективом.
Директор уважительно слушал молодого военного — старшего брата, который был так суров, так принципиален и ни при каких обстоятельствах не позволял себе поддаться чувству жалости: он требовал для Леши сурового наказания.
— Ну что же, — сказал директор, — пожалуй, вы правы! Но в какой же из параллельных классов его перевести?
Андрей похолодел — он не знал, в каком из шестых классов учится Лешина любовь. И тут он увидел на столе директора стопку журналов — это были журналы шестых классов. Почему они оказались здесь, а не в учительской — неизвестно. Но Андрея это выручило. Зазвонил телефон, директор взял трубку. Как бы машинально Андрей открыл один журнал, другой. Он глядел в конец списка. Вот она — Чудина! Чудно!
— Знаете, — сказал он, — вот что мне пришло в голову — кажется, судя по рассказам брата, довольно слаженный коллектив в том классе… Одним словом, в шестом 'в'.
— Вы совершенно правы! Это класс Анны Ивановны, отличного воспитателя. Прекрасно. Там его возьмут в работу.
И Алешу перевели в шестой 'в'. И он оказался с Тамарой не только на одной планете, но и на одной парте.
Вот как бывает в жизни, вот как поступают старшие братья.
Разве такое забывается? Разве был у Леши случай сомневаться в Андрее? Нет, никогда. Он знал, что Андрей никогда его не оставит, всегда будет ему и братом и другом. Андрей любил Сашу, но и Леша был дорог ему. Не только потому, что он Сашин брат, а сам по себе. Он водил его тайком от родителей прыгать с парашютной вышки. Он брал его с собой, когда ходил на лыжах. Прочитав что-нибудь интересное, говорил:
— Брось своего Дюма, держи-ка вот эту книгу. Уезжая в Испанию, он крепко обнял Лешу и сказал:
— Береги Сашу, слышишь? И Леша берег.
И когда Андрея не стало, он берег Сашу за двоих — за себя и за Андрея.
Застенчиво и сердито он сказал однажды Саше:
— Я буду штурманом. Как брат.
Как это так — Андрея нет? Он есть. Он в Леше. В Ане. И по тому, как Саша никогда не произносила имени Андрея, Леша знал: она помнит его. Не забыла. А сейчас? Что случилось сейчас? Он, Леша, не был
