— Извините, — начала Эйлин, — моя малышка хочет… — Она замолчала в поисках подходящего слова. Ее родители терпеть не могли слова «туалет» и «ванная». «Она хочет… — Эйлин решила ничего не изобретать: — „…пи-пи“».
Услышав это, молодой рыжеволосый кондуктор сразу же забеспокоился. Автобус замедлил ход и остановился. Эйлин и Гей помогли спуститься по ступенькам вниз с пожеланиями успеха.
Эйлин заторопила Гей к придорожной траве. «Давай побыстрее», — деловым тоном произнесла она.
Гей стояла, озираясь вокруг, явно забыв о цели своего прихода. Она сорвала травинку и с восторгом ее разглядывала.
— Гей, — нетерпеливо окликнула ее мать.
Девочка продолжала смотреть с непонимающим видом подобно лунатику или человеку, приземлившемуся на чужой планете. Эйлин сняла с нее красные колготки и белые трусики и наклонила ее в нужном положении.
— Давай, Гей.
Похоже, что девочка пришла в себя, высвобождаясь из рук Эйлин.
— Сама, — заявила она, присаживаясь на траве и направляя струю прямо на левую ногу Эйлин.
— Ах ты, дрянь!
Эйлин вытерла ногу и туфлю обрывком туалетной бумаги, натянула на Гей колготки, надела туфельки, слетевшие во время всей этой операции. Затем она отвела девочку в автобус, пытаясь изобразить на лице безмятежную улыбку.
— Поехали, наседка! — добрым тоном произнес кондуктор, пока автобус заводился. — У меня та же история. — Он выудил из кармана фотографию. — Моя малышка, стоит лишь сесть в автобус, тоже хочет пи-пи.
Эйлин хмыкнула.
Она кипела от негодования из-за того, что ее такую молодую, привлекательную, хорошо одетую леди сравнили с наседкой, пусть даже сочувственно. Впрочем, в молодости сочувствие воспринимается как оскорбление.
Эйлин пожалела, что сказала «моя малышка» — ведь Гей вполне могла сойти и за младшую сестру, но потом взяла себя в руки. Она словно стеснялась своего материнства. С чувством угрызения совести она погладила Гей по голове.
Ее дочка, покапризничав и наигравшись вволю, вдруг прижалась к Эйлин и крепко заснула, обхватив одну руку Эйлин, что лишало ее возможности читать журнал. Испытывая некоторое неудобство, но решив не шевелиться, Эйлин стала глядеть в окно, обдумывая, как она проведет свой уикэнд.
Она разожжет огонь, включит водообогреватель, потом пойдет в небольшой магазинчик за покупками и на ферму за молоком, покормит Гей и будет играть с нею до того, как дочка уснет. Все очень просто и разумно — просто смешно, что ее мать сомневалась, будто Эйлин справится со всем одна. Это было, конечно, не в ее характере, но ведь и мать вела себя совсем не свойственным ей образом с самого рождения Гей, балуя ее так, как она никогда не баловала Эйлин.
— Я сама виновата, — подумала Эйлин, — в том, что позволила ей взять на себя всю заботу о ребенке. Мне следовало с самого начала больше уделять дочери внимания, а я повела себя слабовольно и трусливо. Но теперь все изменится. Гей — моя дочь. Я буду увереннее держать себя с дочерью, если рядом не будет бабушки. Дело не в том, что мама критикует меня, а в том, что она делает все гораздо лучше меня. Теперь я докажу, что могу заботиться о Гей одна. Я перееду, сниму квартиру, отправлю Гей в детский сад, стану совершенно независимой…
— Блэкхилл, — объявил кондуктор. Пока Эйлин впопыхах собиралась, пытаясь разбудить ребенка, он добавил дружелюбным тоном: «Вы выходите первая, а я вам подам багаж».
— Благодарю вас, — ответила Эйлин, запихивая все вещи в дорожную сумку. — У меня еще несколько сумок в багажном отделении.
Через несколько минут она уже стояла на сельской улице в окружении своих сумок. Разложив коляску, она, вопреки протестам Гей, посадила в нее дочку.
— Гей хочет идти ножками.
— Нет, здесь нельзя, — отрезала Эйлин. Повесив сумки на ручку коляски, она поставила маленький чемоданчик у ног Гей, а другой взяла в руку.
Блэкхилл представлял собой несколько домиков, сгрудившихся по одну сторону дороги, выходящих своими фасадами на холм, по названию которого получила свое название деревня.
Мать объяснила Эйлин, что домик Пирсонов предпоследний. Толкая одной рукой коляску, она медленно с большими усилиями двигалась в нужном направлении.
Домик оказался одноэтажным, не особенно привлекательным, с красной асбестовой крышей и окнами, отделанными затейливой каменной резьбой. Несколько нарциссов и примул цвело на крошечной клумбе возле входной двери.
Эйлин задержалась у входа, роясь в сумке в поисках ключа, затем открыла дверь. На нее пахнуло влажным сырым запахом деревенского дома, невыветрившимся после зимы.
— Ну, вот и мы, здорово здесь, правда? — произнесла Эйлин с показной веселостью. Нам здесь будет так весело в нашем собственном домике, правда, Гей?
— Дай сока, — требовательным тоном заявила Гей.
— Имей терпение, подруга, — возразила Эйлин, втаскивая чемоданы и запирая дверь от холодного апрельского ветра. — Сначала надо разжечь огонь.
— Хочу сока, — пронзительно закричала Гей.
Пришлось уступить — разыскала пластмассовую кружку в сумке и экстракт апельсинового сока, заботливо уложенный матерью, и сделала напиток для дочери.
— А теперь сиди спокойно и пей, а я пока разожгу огонь.
— Хочу печенье.
— Ну хорошо.
Эйлин удалось разжечь огонь, но бумага и дрова настолько отсырели, что пламя потухло через несколько минут. Эйлин порылась в шкафах, нашла парафин, затем снова разожгла огонь и щедрой рукой добавила парафину. Огонь ярко запылал в камине, и Эйлин решила осмотреть свои владения.
На кухне она обнаружила старомодную электроплиту, большой диван, два стула, маленький стол и старый буфет с бело-голубыми тарелками.
Прямо напротив входной двери располагалась крошечная ванная, а в прихожую выходили двери двух соединяющихся между собой спален. Эйлин выбрала для Гей кроватку, надо будет только не забыть согреть бутылкой с горячей водой простыни. Но раньше всего ей надо сходить за провизией.
Вернувшись на кухню, Эйлин увидела печальный результат детской фантазии: Гей разлила остаток сока на стол и что-то рисовала пальцем на его поверхности.
— А сейчас мы с тобой пойдем погуляем, — сдержавшись, сказала Эйлин. — Мы пойдем в магазин. Если будешь хорошо себя вести, я куплю тебе картофельные чипсы.
Она усадила девочку в коляску и бодро и уверенно покатила ее по дороге.
Дойдя до магазина, она с сожалением обнаружила, что он закрыт. В окошке заметила объявление: «Ввиду болезни продавца, магазин будет закрыт до нового распоряжения». Эйлин была близка к отчаянию.
— Хочу чипсов, — пробубнила Гей.
— Милая, магазин закрыт.
— Хочу чипсов.
— Я тоже хочу. Но нам не удастся купить их. — «А также хлеб, — с горечью подумала она, — масло, фасоль и шоколад, и многое другое». — Придется отправиться на ферму за молоком. Быть может, нам повезет, и мы увидим, как доят коровок. Это так забавно!
Сходив в коттедж за банкой для молока, она быстрым шагом направилась вверх по холму, где, как ей сказали, находится ферма. По мере того, как она поднималась с коляской по крутому склону, перед ней открывалась живописная панорама полей и лугов, и на фоне голубого неба вдалеке виднелась Чевиот- хиллз.
