– Поэтому вы и уехали из Аргентины, мистер Стампа? – спросил он.
– Слишком много тяжелых воспоминаний, – тихо подтвердил Стампа.
– Вы, очевидно, знаете мистера Видала много лет, – продолжал Адам. – Вы ведь работали на его банк еще в Буэнос-Айресе?
– Всего полгода, но, кроме этого, нас с Дэнни связывала искренняя дружба. Когда мы искали нашего сына, то в первую очередь обратились за помощью именно к нему.
– Тогда он и взял вас на работу?
– Да. Дэнни знал, что нашего мальчика арестовали войска правительства. А мы очень нуждались в деньгах. Дэнни платил мне даже за те дни, когда я не выходил на работу, занимаясь поисками сына.
– Вы были знакомы с Кориандр Виатт-Видал?
– Тогда нет. Ее я впервые увидел в Нью-Йорке.
– А я и не знал, что они уже тогда были женаты.
– Они поженились всего три с половиной года назад, – объяснил Стампа, – но познакомились давно, в Аргентине, когда миссис Видал училась в университете Кордовы.
– Но она ведь, кажется, американка?
Стампа кивнул. – Ее отец был американским послом в Аргентине.
– А почему правительство закрыло банк Видала в Буэнос-Айресе? – продолжал расспрашивать Адам.
– Они обвинили его в отмывании денег монтанерос.
– Это соответствовало действительности?
– Да.
– Вас тогда тоже арестовали?
Стампа покачал головой.
– Меня спасло то, что я работал на банк неофициально, мое имя не значилось в списках сотрудников. К тому же в тот день, когда нагрянула полиция, меня не было на рабочем месте.
– А тогда вы знали, чем занимался банк?
Видя, что Стампа не торопится отвечать, Адам добавил:
– Послушайте, я ведь не расследую деятельность «Кредито де ла Плата».
Помявшись еще немного, Фернандо Стампа рассказал, что монтанерос организовали тогда серию грабежей и похищений, чтобы собрать средства для борьбы против хунты. Деньги, полученные в результате операций, поступали на банковские счета, открытые членами организации под вымышленными именами. Всеми финансовыми операциями руководил Дэнни Видал.
– Тогда все мало-мальски приличные люди считали своим долгом помочь борцам за свободу родины. Дэнни без труда находил добровольных помощников, – закончил свой рассказ Стампа.
– Ваш сын тоже был одним из добровольцев Дэнни Видала? – поинтересовался Адам.
– Мой сын был юным идеалистом, поэтому он и погиб, – вздохнул Стампа.
Адам задумался над тем, существует ли какая-нибудь связь между кровавыми событиями прошлого в далекой южной стране и банковскими махинациями Видала в Нью-Йорке.
– А как насчет миссис Видал? – спросил Адам. – Она тоже была одной из помощниц Дэнни?
– С ней все было совсем по-другому, – проговорил Стампа. – Она любила его.
– А как вы узнали о том, что случилось с вашим сыном? – спросил Адам.
На глаза Стампы навернулись слезы.
– Тела погибших выбрасывали с вертолетов над Рио де ла Плата. Тело нашего мальчика выбросило волной на берег, там мы его и нашли.
– А членов хунты судили? – спросил Адам.
Фернандо Стампа невесело рассмеялся.
– Теперь у нас в Аргентине демократия, а это означает, что президент постепенно амнистировал всех членов хунты, приговоренных к тюремному заключению.
Адам снова повернул разговор к делам Дэнни Видала, постаравшись сделать это как можно деликатнее.
– Я хотел бы, чтобы вы разрешили записать все, что сообщили мне сегодня, – сказал он.
– Но вы же обещали…
– Я обещал и обещаю, что никто не увидит этих записей, пока вы не дадите на это согласия.
– Тогда записывайте, – кивнул Стампа.
Адам встал.
– Я договорился со стенографисткой, – сказал он, направляясь к двери. Через секунду Адам вернулся в сопровождении женщины, которая принесла машинку в пластиковом футляре… Адам представил стенографистку Стампе, она уселась за его письменный стол, вынула машинку из футляра, приготовилась печатать, вопросительно взглянула на Сингера.
– Необходимо выполнить кое-какие формальности, мистер Стампа.
Адам задал посетителю все полагающиеся в таких случаях вопросы. Потом попросил стенографистку занести в протокол, что мистер Стампа явился в прокуратуру по собственному желанию, без повестки, и согласен с тем, что все сообщенные им факты могут быть использованы в качестве улик в ходе судебного разбирательства по делу.
– Итак, начнем, мистер Стампа. Почему вы решили обратиться к нам? Что случилось?
– Я попал в беду. – Из глаз Стампы ручьем полились слезы.
– Попробуйте начать сначала, может, я смогу вам чем-то помочь…
Секунду поколебавшись, Стампа отрицательно качнул головой.
– Но ведь вы наверняка надеялись, что я смогу оказать вам помощь, когда решились на этот визит, – уговаривал его Адам.
Стампа, тяжело вздохнув, наконец начал рассказ.
– В прошлую пятницу Дэнни вызвал меня в кабинет и сказал, что он заключил в Буэнос-Айресе одну сделку, но, по политическим причинам, ни в каких бумагах и ни на каких чеках не должно фигурировать его имя. В общем, ему требовалось подставное лицо.
– А он объяснил, что это за дело?
– Нет, он только попросил подписать пять пустых чеков для получения денег с моего счета в другом банке.
– Не могли бы вы уточнить, что это за другой банк?
– «Репаблик иксчейндж».
– Продолжайте, – попросил Адам, кивая стенографистке.
– Дэнни сказал, что от меня требуется только подпись, а он сам переведет на этот счет суммы, необходимые для обеспечения чеков.
– А что должны были получить в результате этой операции вы?
– Ничего, – с трудом выговорил Стампа. – Дэнни просил об одолжении, а я действительно очень многим ему обязан.
Что ж, наверное, он был прав, этот маленький несчастный человек.
– И вы подписали чеки?
– Да.
– Что же произошло потом?
– В течение пяти дней – ничего. Потом, уже перед самым закрытием банка в канун Дня независимости, один из вице-президентов неожиданно вызвал меня к себе в кабинет.
– Пометьте, пожалуйста, в протоколе, что это было третьего июля, – попросил Адам стенографистку. – Продолжайте, мистер Стампа.
– Все чеки были опротестованы.
– О каких суммах шла речь?
– Дэнни вписал в каждый чек сумму в двести тысяч долларов.
Стампа выглядел таким смущенным, словно все, что произошло, произошло по его вине.
Адам буквально остолбенел, и даже стенографистка на секунду застыла с поднятыми над клавишами руками.
