– Единственным, – эхом отозвалась Кори.
– И не было больше никого за все эти десять лет?
– Это звучит странно, да?
– Не то чтобы странно, но немного необычно.
Кори молча протянула ему ключи.
– Вы поведете машину?
Адам отпер дверцу, подождал, пока Кори усядется, и сел за руль. Они молчали, пока выезжали со стоянки, пока двигались по узким улочкам с названиями Нью-Йорк, Флэтбуш и Нострэнд-авеню. Они обгоняли «хонды» и «шевроле», которые везли рабочих с заводов и фабрик, а белые «ниссаны» с затемненными окнами и пассажирами, возможно одурманенными кокаином, шурша шинами, обгоняли их.
– Это торговцы наркотиками среднего уровня, – прокомментировала Кори. – Что ж, продолжительность их жизни на десять лет больше, чем у дельцов более высокого класса. Восемьдесят процентов торговцев наркотиками хотя бы раз в жизни попадают на операционный стол в мое отделение со стреляными ранами. А пятьдесят процентов из них так и не выходят из больницы.
– А вы не боитесь ездить здесь одна по ночам?
– Здесь существует определенная система, тут ты быстро смиряешься с тем, что тебя постоянно обгоняют. – Кори принялась объяснять еще какие-то особые правила выживания в этом потоке движения. Адам прервал ее:
– В общем, нужно всегда оставлять достаточно места, чтобы быстро оторваться от погони, да?
Кори улыбнулась.
– Нет ничего хуже, чем оказаться зажатой в потоке машин в два часа ночи, даже не обеспечив себе путь к отступлению.
– А муж не волновался по поводу того, что вы ездите домой по ночам?
– Все задают мне этот вопрос.
– И каков же ответ?
– Мы никогда с ним это не обсуждали.
– Странно.
– Всегда очень трудно представить себе, о чем разговаривают и как живут другие люди, потому что у всех людей свои отношения и своя динамика.
– Дэнни любил вас так же сильно, как вы его?
Кори почувствовала себя так, словно ей вылили на голову ушат холодной воды.
– Почему бы нам не поговорить о чем-нибудь другом, – сказала она. – А об ответе на последний вопрос вы, может быть, догадаетесь сами…
– Извините, – сказал Адам, почувствовав себя полным идиотом. – Кто назвал вас Кориандр? Кори ответила, глядя прямо перед собой:
– Этот вопрос мне тоже задают довольно часто.
– И каков же ответ на него?
– Моя мать была аргентинкой, ей хотелось колоритного, не в духе Новой Англии. Что-нибудь прямо противоположное тому, как назвал бы меня отец, если бы это позволили решить ему. Мама часто говорила, что каждого человека представляет себе в цвете. Я напоминала ей красный. – Кори улыбнулась и отвела взгляд от окна. – Вы когда-нибудь пробовали кориандр?
– Наверное, да, – сам того не подозревая, быстро ответил Адам, пытаясь вспомнить, действительно ли это так.
Проехав по улицам Линден и Кейтон (там жили немецкие евреи, которые, возможно, пытаясь воссоздать атмосферу страны, откуда были изгнаны, и давали названия улицам), они оказались перед въездом на сквер Форт Гамильтон.
– Теперь вы мне расскажите о своем браке, – неожиданно попросила Кори.
– Может быть, лучше о моем разводе? Даю вам честное слово: это намного интереснее.
– Почему бы не начать сначала?
– Ну что ж, я уже говорил вам о Еве и том парне из ФБР…
– О Еве? – перебила Кори. – Вы шутите?
Адам покачал головой.
– Нет, я не шучу, но это уже совсем другая история.
– Может, мне будет интереснее послушать именно ее?
– Может быть, – улыбнулся Адам.
Кори наклонилась вперед.
– Итак, что же произошло с Евой… Нет, я все же не могу в это поверить!
– Все началось однажды утром, месяцев за шесть до того, когда Ева впервые увидела того парня. – Адам выглядел смущенным. – В то утро, проснувшись, Ева заявила, что ей хотелось бы общаться с другими людьми, непохожими на тех, кто ее окружает.
– Вы должны были сказать ей, что на свете не бывает других людей.
Адам рассмеялся.
– Если бы я подумал тогда об этом, то, наверное, так бы и сказал.
Он рассказал Кори о своем ранении и о том, как встретился в больнице с Евой. О том гневе, который испытал, когда жена бросила его. Сейчас Адам считал, что злость его объяснялась скорее уязвленным самолюбием. Больше всего он жалел о том, что не может просыпаться каждое утро под одной крышей со своим ребенком.
– У вас девочка или мальчик? – поинтересовалась Кори.
– Дочь, – ответил Адам.
– Она живет с вашей бывшей женой?
– Да. И с ее новым мужем. Но я стараюсь видеться с Пенни как можно чаще. А вы? – сменил тему Адам. – Почему вы так долго ждали, прежде чем забеременеть?
Возможно, Кори и расстроил этот вопрос, но она не подала виду.
– Скорее всего, это живая иллюстрация к выражению «Бог дал – Бог взял», – сказала она.
Адаму захотелось протянуть руку и прикоснуться к руке Кори – такой милой и изящной, той самой, что как раз лежала между ними на сиденье.
– Это хорошо, что вы так близки с отцом, – бросил пробный камень Адам.
– Я не видела его целых три года до того, как это произошло…
– Почему?
– Он не одобрял мой брак.
– Но сейчас он встал на вашу сторону…
– Что ж, кровь сильнее пепла, – тихо произнесла Кори.
Теперь они ехали мимо длинных пирсов, вдающихся далеко в загрязненный залив, отделяющий Нью- Йорк от Нью-Джерси.
– Мне почему-то хочется быть с вами абсолютно честным во всем, – сказал Адам, – а это, возможно, не лучший выход…
– Для вас или для меня? Адаму захотелось рассказать Кори о визите ее отца. Но он все же сдержал обещание, данное Палмеру.
– В этом деле слишком много противоречий, – сказал он.
– У всех у нас много противоречий…
– Но мои противоречия касаются работы.
– А мои – жизни.
– Может быть, вы хотите сначала рассказать мне о своих?
– Не знаю. У меня такое ощущение, что, если мы сумеем разрешить ваши, мои испарятся сами собой.
Адам поглядел на Кори, сдерживая улыбку, и сказал, кивнув:
– Мне хочется задать множество вопросов о вас и вашем муже, но я все время себя останавливаю. Будь на вашем месте кто-нибудь другой, я немедленно сказал бы все, что пришло мне в голову.
