— Есть еще кое-что, о чем тебе следует знать, — продолжил Зергх. — Мой приятель из бухгалтерской фирмы сказал, что, по его сведениям, через банки Элдарниана в последнее время проходят биллионы катаров. Биллионы, и их все невозможно проследить. Меня не оставляет мысль, что Корбин затеял какую-то аферу.
Элдин пожал плечами.
— И ты позволяешь своей племяннице, девушке, которую ты, можно сказать, сам вырастил, крутиться возле этого негодяя.
Элдин снова пожал плечами.
— Кстати, для ее визита к тебе была какая-то причина? Я не видел ее с тех пор, как вы вернулись из экспедиции за Александром.
Элдин посмотрел на него и улыбнулся:
— Просто небольшое семейное дело.
— Ты хочешь сказать, что она просто зашла справиться о твоем самочувствии?
— Можно сказать и так. Порой в семейных взаимоотношениях возникают маленькие вопросы, которые необходимо уладить. Вот и все.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Александр посмотрел на гаварнианскую женщину и улыбнулся. За последнее время он успел узнать, что улыбка в обществе гафов имеет другое значение, но за тридцать дней плена она тоже начала разбираться в особенностях человеческой мимики и жестикуляции.
Сложившаяся ситуация опять напомнила ему историю его соперничества с Дарием. После битвы при Иссе он захватил в плен мать Дария, его жен и наложниц и от них узнал о всех слабостях персидского императора. Сидевшая перед ним женщина была единственной сестрой Хины, того гафа, который носил бы сейчас титул тага, если бы не Кубар. Речевой имплант после короткого периода самонастройки позволил Александру свободно с ней общаться, и она в свою очередь тоже училась человеческой речи. Она, несомненно, была умна и не раскрыла ему никаких сведений, содержащих военные секреты. Но тем не менее именно от нее Александр много узнал об обычаях гафов, почерпнув тем самым немало ценной информации, которая могла пригодиться ему в дальнейшем.
— Так, значит, ты снова почтил меня своим визитом, — сказала Лиала и жестом предложила Александру занять место рядом с ней.
— Тебе здесь удобно?
— Гаварнианин никогда не почувствует себя удобно, пока он находится в плену. Но я также всегда думала, что безволосые пытают, а затем убивают своих пленников. Так что должна признать, в сравнении с моими прежними представлениями мне здесь удобно. Но скажи, почему ты пришел ко мне в середине затемнения?
— У меня возникло одно подозрение. Теперь я хочу найти ему подтверждение.
— И в чем оно заключается?
— За все время своего плена ты так и не рассказала мне, почему оказалась на борту того судна. Я никогда бы не узнал, что у нас в плену находится единственная сестра Хины, если бы однажды, проявив неосторожность, ты не заговорила вслух, когда я стоял рядом с твоей палаткой.
— Искандер, это было грубое вмешательство в мою личную жизнь. Когда гаварнианин разговаривает с Незримым Светом, он должен произносить слова вслух. То, что ты подслушивал, как я прошу Незримый Свет оберегать моего брата, просто возмутительно.
Несмотря на строгость ее слов, он видел, что она всего лишь мягко попрекает его, и в голосе гаварнианской женщины даже присутствовала нотка кокетства. Он не мог ее не полюбить. Она была умной, прямодушной и держалась с достоинством. Во время их бесед она часами декламировала Балду Хисту, большую балладу о Кубаре Таге, которая передавалась из поколения в поколение в течение четырех тысяч лет человеческого времени. Он понял, что, рассказывая о культуре, истории и традициях своей расы, эта женщина заставила его смотреть на гафов другими глазами. Теперь он не смотрел на них как на животных. Они были противниками, достойными уважения.
— Но ты сказал, что у тебя появилась догадка насчет того, почему я оказалась на борту того корабля. Так позабавь меня своим предположением.
— Мне понадобилось некоторое время для того, чтобы научиться читать эмоции гаварниан. Мне было необходимо выучить все интонации твоего голоса, как слова сочетаются с выражением лица и глаз. Мне кажется, что теперь я вижу все достаточно ясно.
Он понял, что все это уже было. До битвы при Иссе Дарий являлся для него лишь бесплотным образом — отдаленная фигура вражеского полководца, которую можно увидеть лишь на противоположном конце поля битвы. Но затем он увидел своего врага глазами того, кто его любил. Через мать Дария он узнал о нем как о чьем-то сыне.
— Ну давай, Искандер, расскажи мне, какое у тебя возникло предположение.
— Ты спряталась на борту того корабля без ведома своего брата. Поскольку ни один брат не позволит сестре подвергать себя такой опасности.
Она смущенно отвела глаза.
— Я догадался об этом прошлой ночью, когда ты декламировала мне отрывок из Балды Хисты, где рассказывается о последней встречи Кубара Тага с женой перед решающей битвой и о ее предательстве. В тот момент я внезапно понял, что ты любишь его, и именно поэтому пыталась проникнуть в крепость, которую мы держим в кольце осады.
Лиала молча отвернулась.
— Спасибо за то, что ты разделила со мной свои чувства к Кубару Таге, — мягко произнес Александр. — Мне предназначено судьбой встретиться с ним в бою лицом к лицу и повергнуть его. Но знай, ты всегда будешь под моей защитой. Я послал гонца к твоему брату с донесением, где сообщил, что ты в безопасности, но останешься в нашем плену до тех пор, пока все не закончится. Я не могу тебя отпустить, поскольку ты слишком много знаешь о нашей армии и еще больше лично обо мне. Если хочешь, я сообщу и Кубару Таге о том, что тебе ничто не угрожает.
Лиала снова повернулась к нему лицом и посмотрела в глаза человеку, готовому приложить все усилия для того, чтобы убить ее возлюбленного, и увидела в них гораздо больше, чем когда-либо открывалось его товарищам.
— Я благодарю тебя за искренность, но попрошу ничего не сообщать Кубару, поскольку он думает, что я по-прежнему в столице, — тихо сказала она. — А теперь оставь меня. После того как ты обо всем узнал, я могу помолиться и о Кубаре Таге.
— Говорю тебе, тем самым мы оставим ловушку широко открытой.
— По-моему, это похоже на трусость.
Кубар был рад, что в комнате нет Паги, поскольку иначе неминуемо последовал бы вызов на смертельный поединок. Он с трудом держал под контролем свои собственные эмоции. Сейчас, чуть ли не первый раз в жизни, он искренне желал дать волю своему гневу и позволить истинным чувствам вырваться на поверхность. Всю жизнь он встречал нелогичные доводы спокойным убеждением, никогда не позволяя себе повышать голос на своих последователей.
Он снова повернулся лицом к Арну и другим собравшимся офицерам:
— Позвольте мне объяснить вам все простыми словами. Какова цель защиты этой крепости?
— Не позволить безволосым ею завладеть, — прорычал командир одного из подразделений.
— И мы решали эту задачу достаточно успешно. Но здесь есть еще и другие причины. Первая из которых — использовать крепость как приманку, вытащить армию Искандера на открытое пространство, в то же время не позволяя ему опустошать наши плодородные земли на юге или угрожать столице. Эта цель была достигнута.
— Нам осталось продержаться всего лишь пол дюжины затемнений, — сказал командир, — после чего
