— Какой?
— До окончания игры осталось еще шесть стандартных дней; Элдин, как нам известно, ничего из себя не представляет, но, если погибнет Габлона, у нас появится возможность завладеть его имуществом.
Все дружно посмотрели на ксарна.
— Я проверил его счета, — сказал ксарн. — Он не проявил такой же предусмотрительности, как наш дорогой друг Сигма, столь безвременно нас покинувший. Вся его собственность по-прежнему принадлежит ему.
Погрузившись в молчание, кохи обменялись многозначительными взглядами.
— Конечно же будет очень жаль, если наш старый добрый друг Габлона погибнет, — тихо сказал Зола, и все кохи согласно закивали головами.
Букха обвел внимательным взглядом своих собратьев кохов. Может быть, Тия все-таки была права? По различным причинам он не стал тогда прямо высказывать своих подозрений насчет планов Надзирателей. Но что, если она и в самом деле была права?
— Мне кажется, это просто безумие, Элдин, настоящее безумие, — сердито бросила Мари. — Давай просто пересидим здесь до тех пор, пока все не закончится.
— Пересидим здесь? — Элдин сокрушенно покачал головой.
Посланники Ульсака утром нанесли им очередной визит. Предводитель группы, которого допустили внутрь, передал от него официальное письмо, где в самых вежливых выражениях тот уведомлял, что их договоренность остается в силе, и также напоминал о начале вечером следующего дня Великого Фестиваля. О приближении двойного затмения населению Дыры было сообщено неделю назад, и стало ясно, что на протяжении всего празднования город будет заполнен жителями пяти соседних городов.
Оставив ящики с едой перед забаррикадированной дверью, посланники удалились.
Доставка продовольствия осуществлялась регулярно, как и обещал Ульсак. Поначалу самураи отказывались прикасаться к пище, несмотря на клятву Ульсака, но в конце концов Мари убедила всех в том, что отравление пищи является здесь тяжелым преступлением, на которое способны только трусы. На самом деле то, что с ними происходило, являлось частью традиции Аль-Шиги: посылать еду и подарки намеченной жертве до того, как начать на нее охоту. Все местные жители так поступали. Щедрость даров соответствовала рангу выбранной жертвы.
Здесь был даже «гниющий человек», по словам Мари — превосходного качества, способный удовлетворить самый взыскательный вкус настоящего гурмана. Словно бы почувствовав вызов своему грубому нраву, гафы в конце концов отнесли этот деликатес себе в подвал.
Половина из них очень скоро вылезла наверх, громко рыгая и хватая ртом воздух. Те, кто продержался до конца, выбрались из подвала чуть позже, осыпая язвительными насмешками своих товарищей с более слабыми желудками, хотя сами при этом выглядели достаточно бледными даже по меркам гаварниан.
— Послушай, Ульсак прекрасно знает, где находится наше убежище, так же как и представители других кланов, — сказал Элдин. — Через десять минут после того, как начнется фестиваль, мы окажемся в осаде.
— В течение нескольких недель мы укрепляли оборону, — возразила Мари. — Им придется бросить против нас целую армию.
— Мой господин дело говорит, — заметил Оиси.
Элдин кивнул своему главному телохранителю, приглашая его высказаться.
— Все действия Ульсака направлены на то, чтобы нас запугать. Он надеется, что мы, словно кролики, оцепенеем от страха, а он возьмет нас за уши и посадит в мешок. В этом и заключается смысл его утреннего послания и угроз, которыми он нас запугивал во время первой встречи.
— Так что же нам делать? — спросил Элдин.
— Перейти в наступление.
— Что ты сказал? — прошипела Мари. — Нас здесь всего лишь шестьдесят, а их целый миллион.
— Тем больше причин перейти в наступление, — сказал Оиси с лёгкой улыбкой. — Никто не будет ожидать от нас атаки, а наши действия всегда должны быть неожиданными для противника.
— За этими стенами мы можем продержаться до конца игры, — продолжала настаивать Мари.
— Они уже наверняка придумали способ добраться до нас, а ты не учла еще одно обстоятельство.
— Какое?
— Игра, как ты это называешь, закончится очень скоро, но это произойдет там. — Оиси направил палец вверх. — Здесь же, на поверхности, ситуация не изменится, и ты по-прежнему не сможешь добраться до небесной башни целой и невредимой.
— Но здесь есть еще одна проблема, — возразила Мари.
— Это… — начал Элдин.
— Твой друг Габлона.
Элдин лишь пробурчал себе под нос нечто неразборчивое. Независимо от их дальнейших планов Габлона оставался не поддающимся учету фактором.
В главный зал таверны вбежал Хидео, занимавший сторожевой пост у двери.
— К нам кто-то идет! — воскликнул он.
— Кого еще принесла нелегкая? — произнес Элдин, беззвучно выругавшись.
Он надеялся, что это не Аль-Шига с новой порцией 'гниющего человека'. Из таверны до сих пор не выветрился тошнотворный запах.
Он приблизился к двери и выглянул наружу.
По улице к таверне приближалась одинокая фигура, скользя от одной дверной ниши к другой и придерживаясь удлинившихся послеполуденных теней.
В силуэте было что-то знакомое. Элдин увидел, как незнакомец выскочил на середину улицы и ускоренным шагом направился в их сторону, а за его спиной появились новые фигуры.
— За мной! — воскликнул Элдин, отодвинув засов на двери.
Не успели его соратники выяснить, в чем дело, Элдин уже оказался на улице. Оиси и Хидео последовали за ним.
Заметив их, незнакомец в нерешительности остановился.
— Беги! — закричал Элдин.
— Элдин! — Голос принадлежал женщине, и, поняв, кто находится перед ней, она ускорила шаг.
Преследующие ее темные фигуры неумолимо приближались, и около полудюжины таких же зловещих силуэтов вынырнули из боковых переулков.
— Ронины, ко мне! — закричал Хидео и, обнажив меч, бросился вперед до того, как Элдин успел хоть как-то прореагировать.
Темные фигуры вплотную приблизились к женщине. Заметив угрозу, она бегом устремилась к таверне.
Тонкий шнур с грузом на конце вылетел вперед и обмотался вокруг ее ног. Хидео бросился ей на помощь, но внезапно вокруг него появилось еще несколько фигур в черном. Стремительным взмахом меча Хидео сразил сначала одного нападавшего, затем второго. Элдин бросился ему на помощь.
— Нет!
Он уже почти приблизился к Хидео, но тут кто-то сильным ударом сбил его на землю. Элдин в панике начал отбиваться руками и ногами, но затем понял, что это Оиси прижимает его к земле своим телом.
— Хидео! — закричал Оиси.
Но было слишком поздно. Старый самурай наносил молниеносные удары налево и направо, но уже через несколько мгновений враги окружили его со всех сторон, и кривые клинки заблестели в тусклых лучах вечернего солнца.
Самураи выскочили из таверны, массивные гафы создали сутолоку в дверях, пытаясь выбраться на улицу первыми, но фигуры в черном уже исчезли, растворившись в боковых переулках.
Элдин привстал на коленях. Он бросил взгляд на Оиси, который уже поднялся на ноги. Выражение безграничного страдания исказило его лицо.
Оиси бросился к телу друга, распростертого на мостовой. С горестным возгласом он опустился на
