— О, безусловно, — с преувеличенной искренностью согласился Сарг.
Шаман оглянулся на покрытое простыней тело.
— Поскольку он не успел стать полноправным кар-картом, мы можем не соблюдать тридцатидневный траур, — проговорил Сарг небрежным тоном, как будто эти мелочи не беспокоили его. — Трех дней скорби для карта будет вполне достаточно. Потом ты сможешь продолжать свою войну.
— И поскольку у него нет прямых наследников… — У Тамуки перехватило дыхание.
— Пока не развернется белое знамя мира, пока не закончится война, совет не может состояться Такова традиция наших предков. Согласно этой же традиции, Вука не мог стать полноправным кар-картом до конца военной кампании. На полях сражений не место таким торжественным ритуалам. Поэтому ты, как его щитоносец, будешь исполнять обязанности кар-карта.
Сарг склонился в почти насмешливом поклоне.
— Я преклоняю колена перед кар-картом Тамукой. Осознав, что бронзовый щит все еще висит у него за спиной, Тамука расстегнул кожаные ремни. Некоторое время он подержал щит в руках, любуясь своим отражением, перечеркнутым царапиной от мушкетной пули, нанесенной во время погребения Джубади.
Хулагар. Тамука ощутил ледяной холод, словно дух Хулагара пролетел над ним, увидел все, что здесь произошло, и заглянул в его душу.
Тамука опустил щит к ногам Сарга. — Ты останешься главным шаманом мерков, — невозмутимо произнес он. — Теперь иди и объяви о безвременной кончине кар-карта Вуки. И еще объяви, что военный совет соберется на рассвете. Через три дня мы продолжим военные действия.
Тамука прикрыл глаза, пытаясь избавиться от воспоминаний о последнем взгляде Вуки, а также о призраке всевидящего Хулагара.
Не оглянувшись на покойника, он распахнул закрывавшие вход полотнища и вышел из юрты навстречу рассветным лучам.
Глава 6
Чак никак не мог унять дрожь в руках. В результатах этого испытания он был совершенно не уверен. Он оглянулся через плечо, и один только взгляд на нее опять вызвал нарушения в работе сердца.
— Оливия, почему бы тебе не уйти в укрытие, пока все это не закончится? — спросил Чак, все еще сомневаясь в правильности своего латинского.
Она рассмеялась и покачала головой.
— Ты остаешься здесь, твои помощники тоже здесь, так что и я останусь.
Римские помощники из его штаба не могли скрыть восхищенных улыбок при виде ее открытого неповиновения и явного замешательства их начальника.
— Кроме того, именно я спасла тебя от твоего механизма в прошлый раз.
Чак покраснел и пристыжено отвернулся, вспомнив, что только ее сообразительность и быстрая реакция уберегли его голову, когда первый из двигателей аэростата сорвался со стенда, на котором проводилось испытание.
— Ну хорошо, — пробормотал он.
Взглянув еще раз в сторону рабочих, он негромко выругался и зашагал прочь. Чаку не надо было поворачивать голову, чтобы понять что Оливия идет следом за ним, — аромат ее духов медленно плыл в вечернем воздухе.
Он подошел к своему детищу и любовно осмотрел его; как и всегда, он испытывал сильное волнение при первом испытании нового изобретения. Несколько дюжин трубок были вмонтированы в дубовую раму, по дюжине на каждом уровне; трубки были шести футов в длину и четырех дюймов в диаметре.
— Давайте попробуем на расстоянии полторы тысячи ярдов, — объявил Чак.
Русский рабочий, всего несколько недель назад трудившийся на заводе по производству мушкетов, вскарабкался на платформу. При помощи простого деревянного рычага он стал поднимать передний конец сооружения, пока примитивный отвес не указал нужный угол подъема. Теперь трубки были нацелены на длинный кусок парусины, натянутый в дальнем конце поляны, примерно в миле от них.
— Дайте сигнал готовности, — приказал Чак. Молодой римлянин поднял вверх красный флажок и помахал им. Крошечные фигурки на противоположном конце поляны помахали в ответ и скрылись в хорошо укрепленном блиндаже. Чак беспокойно огляделся. К этому моменту он шел долгие месяцы, и пятьсот рабочих на фабрике были готовы в случае успешного испытания начать массовое производство этой новинки.
— Ну что ж, джентльмены, — заговорил Чак почти шепотом. — Предлагаю всем отойти назад.
Рабочие спрятались в узкой траншее в десяти ярдах от орудия. Чак подошел к платформе, достал тонкую бечевку и привязал ее к спусковому крючку мушкета. Дула у этого мушкета не было. Вместо него имелись три тонкие медные трубки, в каждой из которых был короткий запал, соединенный со взрывателем внутри ствола.
Чак взвел курок мушкета и стал медленно отступать, разматывая бечеву и стараясь не натянуть ее слишком сильно. Наконец Чак скользнул в траншею. Он нерешительно посмотрел на Оливию и протянул ей конец бечевки.
— Дерни посильнее, — сказал он.
Не до конца сознавая, что именно она делает, Оливия зажмурилась и дернула шнур. Звонкий щелчок капсюля прорезал вечернюю тишину. На мгновение Чак решил, что опыт не удался, но вдруг раздался оглушительный взрыв.
С заднего конца трех ближайших к спусковому механизму стволов вырвалось пламя, через долю секунды воспламенились три следующих ствола, потом все остальные. В первые мгновения выстрелов не было слышно, только огонь и облако дыма. Потом воздух наполнился резким пронзительным свистом, как будто на волю вырвалась толпа визжащих демонов. А затем наблюдатели увидели их. Сначала из облака дыма, вращаясь вокруг своей оси, вырвалась и улетела вперед первая ракета, следом устремились другие: все они издавали пронзительный визг и быстро удалялись из виду. Одна из ракет взвилась почти вертикально вверх, другая по какой-то причине задержалась в стволе и с грохотом взорвалась в нескольких ярдах от установки, Но все остальные летели вперед, оставляя за собой огненно-дымный след. Исчерпав запас топлива и достигнув высшей точки дуги, ракеты плавно повернули к земле.
Фергюсон и его помощники, кашляя от дыма, выскочили из траншеи и радостно завопили. Чак первым выбрался из клубов дыма и навел бинокль на цель в дальнем конце площадки. Первый снаряд врезался в землю, не долетев двухсот ярдов до цели, — сказалась ошибка в расчете дистанционного и ударного взрывателей. Следующий снаряд разорвался в воздухе еще через пятьдесят ярдов. Затем прозвучала серия мощных взрывов, ракеты взорвались почти одновременно. Они детонировали в воздухе и на поверхности земли с разбросом приблизительно по сто ярдов с каждой стороны цели, осыпав окрестности примерно полуторами тысячами мушкетных пуль. Дальний край площадки скрылся в облаках дыма и взметнувшейся в воздух земли. Через несколько секунд со стороны холмов донеслось эхо, вызвавшее новый взрыв оживления среди зрителей.
Забыв про все условности, Чак повернулся к Оливии, подхватил ее и закружил в объятиях, радостно ощущая прижавшееся к нему теплое тело девушки. Он уже собрался поцеловать ее, но смутился и осторожно поставил на землю, а Оливия рассмеялась и поцеловала его в щеку.
Как только немного рассеялся дым, наблюдатели на дальнем конце площадки появились из блиндажа и побежали к мишени. Один из них помахал красным флажком, показывая место поражения цели ракетой, разорвавшей в клочья растянутую ткань.
— Перезаряжай! — закричал Чак, вытаскивая часы, чтобы засечь время.
Команда рабочих бегом кинулась выполнять приказ. Они вытащили из траншеи тяжелый деревянный ящик и достали оттуда еще дюжину ракет, представляющих собой оловянные цилиндры диаметром четыре дюйма и около двух футов длиной.
— Установите взрыватели на десять секунд, — приказал Чак.
