— Я надеюсь, не очень, дорогой.
Она взяла Эндрю за руку и подняла его из-за стола. Он снова бросил взгляд на ожидающие его документы. Пэт вернулся на фронт, ему тоже надо завтра ехать туда с проверкой, до этого необходимо все это просмотреть.
— Завтра, Эндрю, завтра, — прошептала Кэтлин в надежде, что хотя бы на несколько минут ей удастся отвлечь его от кошмарных мыслей и мрачных воспоминаний.
Глава 4
— Прекрасный день для сражения! — радостно объявил Пэт, вставая по стойке «смирно» и отдавая честь, сошедшему с бронированного поезда Эндрю. Пэт вернулся на фронт сразу же после собрания и выглядел утомленным. Скорее всего, он не спал всю ночь, руководя эвакуацией.
Даже сквозь шум паровоза до Эндрю доносились артиллерийские залпы. Вдалеке он увидел полуразрушенную виллу, вокруг которой разместилась одна из батарей, стрелявшая по невидимой цели.
— Проверка нашего фланга — сюда направляются по меньшей мере двадцать броневиков.
Пэт вытащил изо рта сигару и показал на рощу слева от виллы, в которой было спрятано полдюжины броневиков, ожидающих врага. Дальше к западу заняла позицию цепь кавалеристов.
— Двинулись на нас эшелонами еще на рассвете.
— Какова ширина фронта?
— Приблизительно пять миль. Но, похоже, главный удар будет нанесен сюда. Хотят отрезать железнодорожную станцию до того, как последняя батарея покинет город.
Эндрю ничего не сказал. Пэт был большим мастером по выводу войск. Последними он собирался выводить броневики, хотя подобная тактика не очень нравилась Эндрю. Если враг подойдет слишком быстро, эти драгоценные машины, возможно, придется бросить, так как их погрузка занимает очень много времени.
Перед глазами Эндрю развернулась мрачная картина. Над охваченным огнем Капуа поднимались черные, зловещие столбы дыма. Темная завеса заслонила утреннее небо, и горящий город освещался скорее языками пламени, чем холодным зимним солнцем.
Вдоль запасных путей, построенных наспех для обеспечения будущей линии фронта, стояли поезда. Солдаты, отошедшие от передовой под покровом ночи, садились в вагоны. Держа в руках жестяные кружки и фляжки, они медленно подходили к пунктам раздачи продовольствия, где кипятились сотни галлонов чая. После чая они получали паек, состоящий из сухарей, тушенки и сушеных бобов, и, не торопясь, шли к вагонам, не обращая внимания на грохочущие вдалеке выстрелы.
От платформы отошел еще один поезд, увозя на запад три полка. Еще пять составов стояли друг за другом, ожидая погрузки последней пехотной дивизии, защищавшей горящий город. Вывод войск проходил без задержек. Два корпуса отправили маршем два дня назад. Еще два корпуса вывезли вчера, и теперь они уже находились в пятнадцати милях отсюда. Два оставшихся корпуса были эвакуированы сегодня ночью. Имея многолетний опыт, железнодорожники отлично справлялись со своей задачей. Эндрю подумал, что их коллеги из Соединенных Штатов вряд ли так же удачно провели бы операцию по спасению армии, полностью зависящей от железной дороги.
Взять хотя бы его собственный поезд, который являлся шедевром конструкторского искусства. Во- первых, вагоны были покрыты толстым слоем брони. Впереди состава располагались два пулемета, а сзади шесть пушек, заряжающихся с казенника, и еще два пулемета. Кроме того, в одном из вагонов имелись запасные рельсы и инструменты на случай, если придется ликвидировать разрыв железнодорожной линии.
Эндрю подошел к группе пехотинцев, устало бредущих мимо него.
— Из какого вы полка, ребята?
— Из Шестнадцатого Суздальского, сэр, — ответил молодой человек с отсутствующим взглядом.
«Третья дивизия, шестой корпус, — быстро прикинул Эндрю, — три недели на линии фронта».
— У тебя будет пара дней отдыха в Риме, сынок, теплая еда, постель, крыша над головой.
Молодой человек кивнул, и Эндрю на мгновение показалось, что парень сейчас расплачется.
— Тяжело было?
— Мы потеряли почти половину полка, — проговорил сержант. — Вы сказали, пара дней, сэр? Я слышал, что нас отправят в Испанию или в Кев и мы пробудем там до весны.
Эндрю покачал головой:
— Сожалею, сержант. Мы строим оборонительные укрепления вокруг Рима, и все останутся здесь.
— Пусть Рим сам себя защищает, — услышал Эндрю у себя за спиной.
Эндрю обернулся и увидел капитана, смотревшего на него дерзким взглядом. Его голова была обмотана задубевшей на морозе повязкой.
— Они наши товарищи, капитан. Часть нашей Республики. Мы не можем сдать город без борьбы.
— А как же, черт возьми, мы бросили всех русских в войне с мерками? Ребята считают, что нужно поступить так же, только пусть теперь Рим расплачивается. Говорят, что, если бантаги захватят Рим, они не пойдут дальше.
— Бантаги хотят, чтобы мы так думали.
— Мои ребята, сэр, три месяца находились между небом и землей. Каждый день мы отступали. Мы думали, что остановили их у Шенандоа, потом то же самое было в Порт-Линкольне и на Роки-Хилл, после чего мы отступили сюда, в Капуа. Теперь Рим. Мы окружены, сэр, у нас за спиной море. Они пойдут дальше, к нашему дому, а где в это время будем мы?
— В Риме, сынок. Они идут на Суздаль, а мы отрежем их сзади.
— Пусть Рим сам себя защищает.
Эндрю напрягся, а капитан, почувствовав, что зашел слишком далеко, опустил голову в ожидании вспышки гнева.
Эндрю уставился на капитана, не зная, как реагировать. Давно такого не было, чтобы кто-то из армейских подвергал критике его стратегию. Он краем глаза посмотрел на Пэта, стоявшего неподалеку со скрещенными на груди руками и саркастически усмехавшегося.
Эндрю глубоко вздохнул, выпустив облако пара.
— Видимо, большинство из вас думает так же?
Несколько человек смущенно опустили глаза, кто-то наклонил голову, но многие кивнули.
— Ребята, у меня сейчас нет времени все вам объяснять. Кому-то из вас, возможно, не нравятся римляне. Я слышал, как их называли язычниками или обвиняли в том, что они воевали не так, как вы. Но поверьте мне, на поле боя я полагаюсь на римские полки так же, как и на русские. Вы же были со мной в одной западне, когда мы сражались на Роки-Хилл. Помните, как два римских корпуса прорвали блокаду и освободили нас?
Некоторые закивали в знак согласия.
— Тогда не обсуждали, кто русский, а кто римлянин. Мы не можем эвакуировать весь Рим, как эвакуировали Суздаль во время войны с мерками. Тогда была ранняя весна, а сейчас середина зимы. Кроме того, оставаясь в Риме, мы обеспечиваем себе укрытие. Каждый дом станет крепостью, и, если мы продержимся до весны, железная дорога, которую построили бантаги, утонет в грязи, и они будут отрезаны.
Я прошу вас довериться мне. Сегодня вечером я возвращаюсь в Рим. Если хотите, можете прийти ко мне завтра и все обсудить, меня это устраивает. Возьмите людей из других полков, но только из рядового и сержантского состава, если вы не возражаете, капитан. Приходите, и мы поговорим.
Тон Эндрю говорил о том, что беседа окончена. Солдаты растерянно закивали, некоторые отдали честь. Капитан сначала хотел сказать что-то еще, но затем опустил голову.
Эндрю повернулся и увидел усмехающегося Пэта.
