снег. «Ну, если они хотят, чтоб мы их переехали, пожалуйста», — решил Григорий. Опустив дуло, он стал наугад стрелять в снег, на котором время от времени появлялись красные пятна.
Загорелся еще один бантагский броневик.
— Прекрасный выстрел, Василий! — крикнул Тимокин.
Повернув башню в обратную сторону, он увидел, что его машины продвигаются вперед. Две из них, шедшие по левому краю, уже взбирались на холм, чтобы атаковать колонну, обходящую их с фланга.
Едва начав поворачивать башню вправо, он заметил, что на холме, занятом бантагами, взвилась сигнальная ракета. Очевидно, это был приказ к отступлению пехоты.
Сотни бантагов поднялись на ноги, но вместо того, чтобы отступать, ринулись в атаку, увязая в снегу.
«Ну, раз они решили умереть, ради бога», — подумал Григорий и скосил длинной очередью не одну дюжину бантагских воинов. К «Святому Мэлади» присоединились еще три машины, оснащенные пулеметами, и над полем пронесся треск нескольких очередей. Затем из снега вынырнули оставшиеся в живых бантаги, которые стали собираться в группы по трое. В руках у них были длинные трубы, выкрашенные в белый цвет.
— Что за черт? — прошептал Григорий и стал разворачивать пушку, чтобы уничтожить одну из групп.
Но не успел он развернуться, как группа остановилась, двое положили трубу на плечи и направили ее прямо на его броневик, а третий, видимо, поднес огонь к задней части трубы и отскочил в сторону.
Через мгновение что-то вспыхнуло, и Тимокин увидел летящую прямо на них ракету, которая едва не задела башню.
Вздрогнув, Григорий замер на несколько секунд, не зная, что произойдет дальше. Третий воин вытащил у себя из-за спины снаряд в форме гриба и сунул его в трубу, так что шляпка гриба-ракеты осталась снаружи ствола. Григорий прицелился и изрешетил всех троих.
Пытаясь подавить в себе растущее чувство тревоги, он развернул орудие и увидел, что десятки таких же групп, вооруженных ракетницами, врассыпную бегут в направлении его машин и занимают огневые позиции на флангах.
В отчаянии он открыл огонь и, не переставая стрелять, крикнул Василию, чтобы тот заряжал пушку картечью и целился в ракетные расчеты.
Вылетела еще одна ракета. Григорий увидел, как взорвался один из его броневиков, затем еще один.
— Юрий, полный назад! Давай сигнал к отступлению.
Раздался оглушительный свист, «Святой Мэлади» остановился и медленно поехал назад. Батарея, занимавшая холм позади него, стреляла картечью по бантагским пехотинцам.
— Они слева! — крикнул Василий.
Григорий развернул башню и менее чем в двадцати ярдах от машины увидел группу ракетчиков, приготовившуюся к запуску. С такого небольшого расстояния пулеметная очередь разорвала бантагов на куски. Немного поодаль еще одна группа, встав на колени в снег, целилась в «Святую Катрину», находившуюся слева от «Святого Мэлади». Григорий прицелился и следующим звуком, который он услышал, был зловещий щелчок, означающий, что магазин пуст.
Еще одна бантагская тройка, словно понимая, что произошло, вылезла из укрытия и кинулась в наступление, обходя «Святого Мэлади» слева.
— Поворачивай направо! — заревел Григорий, — Черт побери, стреляй, Василий, уничтожь их!
«Святой Мэлади» начал медленно разворачиваться. Бантаги продолжали бежать, обходя «Святую Катрину» сбоку. Им была нужна главная машина. Они могли бы развернуться и выстрелить по «Святой Катрине» еще раньше, но они охотились на «Святого Мэлади». Ракетчик лег на снег и целился прямо в него. В ярости Григорий потянулся к кобуре, пытаясь вытащить револьвер. У него появилось ощущение, что вселенная летит к черту. Он увидел, как заряжающий сунул запал в трубу, пригнулся и дернул вытяжной шнур. Почти в ту же секунду под ними раздался взрыв, наполнивший башню дымом. Как будто из небытия, раздался истошный вопль Юрия. В панике Григорий подполз к люку, открыл его и стал выбираться наружу, так как ящики с боеприпасами могли взорваться в любую секунду. В этот момент раздался грохот, и в бантагов полетела картечь. Трое ракетчиков, уничтоживших его броневик, упали замертво. Выбравшись из башни, Григорий скатился на верхнюю часть машины, а затем повалился в снег. Задыхаясь, он в ужасе поднялся и побежал, шатаясь и падая. Оглянувшись, он увидел, что открылся боковой люк и из него с криком, обхватив лицо руками, вывалился Василий.
Несколько ужасных мгновений Григорий боролся с желанием бежать дальше, но вернулся к машине, из которой клубами валил дым. Он схватил Василия за руку и поднял со снега.
— Что с остальными?
— Погибли. Все погибли.
Григорий в бешенстве оглянулся по сторонам. Полдюжины его броневиков пылали в огне, остальные медленно поднимались по склону, преследуемые ракетчиками. На другой стороне долины бантагские броневики перестали отступать и снова двинулись вперед.
С трудом пробираясь по снегу, Григорий увидел одного из бантагов, уничтоживших его машину. Он сидел на снегу в луже крови, уставившись на Григория, а затем вдруг опустил голову, будто в ожидании смерти.
Приближалось все больше и больше бантагских пехотинцев. Оглянувшись, Григорий разглядел широкую стену вражеских всадников на гребне холмов. Эти сволочи не собирались обходить их с флангов, они шли напрямик.
«Вам повезло, гады, — подумал Тимокин с горечью, — вам сегодня крупно повезло». Не обращая внимания на бантагского воина, он стал взбираться на холм, таща на себе Василия. «Святая Катрина» на мгновение замедлила ход и выпустила по врагу длинную очередь. Затем машина остановилась, и открылся боковой люк.
— Не останавливайтесь! — крикнул Григорий, но водитель уже вылез наружу и спешил на помощь к своему командиру. Вместе они понесли Василия к машине, в то время как стрелок держал ракетные группы под прицелом. Прозвучала пулеметная очередь, перемежающаяся громкими криками.
«Какой маленький радиус действия у этих ракет, — подумал Григорий, — та, что попала в „Святого Мэлади“, была запущена с очень близкого расстояния. Как же они работают? Наверное, часть ракеты, имеющая форму гриба, взрывается целиком, а стальной обод вокруг нее служит для концентрации заряда. Черт бы их побрал».
Облокотившись о ящик с патронами, Григорий молча смотрел, как водитель разворачивает броневик и направляет его вверх по склону. Неожиданно в машине раздался оглушительный скрежет. Перепуганный Григорий увидел на внутренней стенке броневика вмятину, от которой в разные стороны полетела краска и осколки металла. Он пригнулся и закрыл голову руками.
— Мерзавцы наступают! — раздался крик стрелка. — Боже мой, да их тысячи!
Пушки стреляли залпом. Пэт ходил от одного орудия к другому, проверяя, достаточно ли низко они целятся, и подбадривал артиллеристов. Эндрю смотрел назад, на поезда, увозившие последние отряды бойцов, тревожно оглядывавшихся в сторону холма. На станции остался последний состав, который должны были загрузить броневиками и артиллерийскими орудиями. Но, судя по тому, что происходило внизу, их транспортировка была маловероятна.
Справа Эндрю увидел первый из отступавших броневиков, с дырой в боковой части корпуса. Шесть резервных машин, прикрывавших отступление, поднимались на холм, сдерживая пулеметными очередями наступление торжествующих бантагов. Каким-то чудом ни котел, ни боеприпасы на поврежденной машине не взорвались, и кто-то ею все еще управлял.
— Ракеты не должны были так повредить броню, — сказал Пэт.
Эндрю кивнул.
— Видимо, Гаарк снова знает что-то такое, чего не знаем мы. Черт бы его побрал.
— Нам надо поскорее отсюда убираться.
— Переносные ракетницы. Как мы об этом не подумали, — бормотал Эндрю. — После смерти Чака
