начинается здесь, с вас.
По комнате пополз еле слышный гул, во Джесси это не остановило. Если бы она замолчала, у нее, скорее всего, не хватило бы смелости начать еще раз.
– Вы так заняты тем, чтобы почва не ушла у вас из-под ног, что не замечаете действительного положения вещей, – продолжала она. – Да, «Уорнек» построен из разных группировок, но эти части должны образовывать единое целое. Когда вы объединяетесь в вооруженные лагеря и пытаетесь воевать друг с другом, вы разрушаете самих себя. Погибнет газета – погибнете и вы.
Джесси прекрасно видела, как сужаются глаза и деревенеют плечи у слушавших ее. Им явно не нравилась ее лекция о том, что надо работать в одной команде, и она едва ли могла их обвинять. Тем не менее она не умолкла.
– Все утро вы противопоставляете журналистскую честность соображениям выгоды. И то, и другое крайне важно для благосостояния газеты, но не кажется ли вам, что в эту проблему вовлечены и другие аспекты? Разве у нас нет определенной ответственности перед читателями? Мы существуем за их счет. Разве Первая поправка не обязывает нас держать наших подписчиков в курсе всех новостей?
Джесси обвела взглядом всех присутствующих, точно так же, как это сделал Пит Фишер.
– Сегодня воскресенье, не так ли? Где же ваши жены и дети? Скорее всего, они отправились за покупками. А теперь представьте себе, что в этот самый момент ваша дочь примеряет новое платье, а какой-то мерзкий тип подглядывает за ней в дырочку или даже пристает к ней.
Это было личное обращение к профессиональной объективности, но Джесси была твердо убеждена в том, что газета и вообще вся компания загнивают именно потому, что ее сотрудники исключили личностный фактор из своей редакционной политики. Она уже успела почувствовать, что и для нее в этой газете найдется ниша. Она не была ни репортером, ни экономистом, но как представительница общества могла рассказать о его потребностях и нуждах и предложить свежую перспективу, которая могла бы уравновесить два этих аспекта. Выгодная реклама и злободневные репортажи были двумя неотъемлемыми составляющими их общего дела. Никто не отрицал их первостепенную роль, однако и о политике газеты тоже стоило подумать.
– Я на стороне Пита, – более мягким голосом сказала она. – Я считаю, что эта тема заслуживает первой страницы, но мне бы хотелось, чтобы наше выступление было справедливым и сбалансированным, поэтому надо дать Сэндлеру возможность возразить. Может быть, нам удастся убедить его, что, как только проблема будет решена и безопасность клиентов и персонала гарантирована, мы продолжим публиковать его рекламу. Возможно, мы даже предложим ему некоторый объем бесплатной рекламы.
Быстрый взгляд на чуть было не ставшего опальным главного редактора дал Джесси понять, что он ее поддерживает. Пит Фишер улыбнулся и показал ей поднятые вверх большие пальцы. Картер Данлоп разглядывал ее с откровенным и настороженным интересом, а Мэтт Сэндаски напоминал пораженного учителя, самый тупой ученик которого только что сдал трудный экзамен.
Предзакатное солнце щедро залило золотым светом подножия гор Санта-Круз. Джесси подъехала на своем черном «ягуаре» к воротам «Эха». Машину когда-то подарил ей Саймон – это было драгоценное свидетельство его благодарности. Она действительно многим рисковала, спасая его жизнь, и с тех пор в память об этом носила шрамик на губе. Сначала Джесси отказалась от подарка, но уже после их свадьбы обнаружила, что этот роскошный зверь так и стоял в гаражах Саймона, словно дожидаясь, пока новая хозяйка будет готова его принять.
Выключив мотор, Джесси откинулась на сиденье и закрыла глаза. Она была так утомлена, что едва дышала. Последние две недели изнурили ее ум постоянными сомнениями и необходимостью принимать решения. Этот «курс обучения» подтвердил ее решимость принимать участие в управлении компанией, а не просто присутствовать на заседаниях редакции. Поддержка Мэтта тоже укрепляла ее. Если бы только ее жизнь могла и дальше идти так, как в эти последние несколько дней.
С этой несбыточной надеждой она вышла из машины. Раскатистая музыка Пуччини приветствовала ее, когда она вошла в дом. Джесси поморщилась и коснулась рукой лба. Видимо, Джина пыталась пристрастить Мэл к итальянской опере или наоборот. Если бы не чрезмерная громкость, от этих звуков можно было бы получить своеобразное и острое удовольствие.
– Мама! Buona sera[12]! – воскликнула Мэл, когда Джесси появилась на пороге гостиной. – Пойди посмотри, что мы с Шелби сегодня делали. Тебе это должно понравиться.
Меньше всего на свете Джесси сейчас хотелось общаться с Шелби, но у нее не было сил сопротивляться Мэл, которая за руку поволокла ее через вестибюль и террасу в розовый сад, к беседке. Она давно уже не видела свою дочь такой оживленной. Казалось, после приезда Шелби астма Мэл чудесным образом исчезла. Она даже дышала легко.
– Что ты мне хочешь показать? – спросила Джесси. Кусты были украшены гирляндами цветов из разноцветной папиросной бумаги. Шелби ждала их около застекленной беседки, увешанной воздушными шариками, гирляндами и китайскими фонариками всех цветов радуги. Под лучами заходящего солнца все это напоминало пугающую сцену из фильма Феллини. Джесси снова захотелось поморщиться, но она не смогла. Затаив дыхание, Мэл ожидала ее реакции.
– Это для свадьбы, – объяснила Мэл; – Я хотела, чтобы завтра, когда ты будешь выходить замуж, все выглядело красиво. Тетя Шелби помогала мне.
Джесси укоризненно взглянула на Шелби, которая должна была бы понимать, что делает. Завтрашняя церемония ни в коей мере не будет праздничной. Джесси предпочла бы быструю гражданскую регистрацию в мэрии: в их маленьком городке любое публичное действо вызовет взрыв сплетен и пересудов.
Шелби сделала большой глоток из бокала с вином, который она держала в руках.
– Зато Мэл порадовалась, – сказала она, слегка пожав плечами. – Кроме того, я не думаю, что несколько воздушных шариков все испортят.
На одном из белых металлических садовых столов в корзине со льдом стояла бутылка красного вина.
– Выпьешь? – спросила Шелби, снова наполняя свой бокал. – Судя по твоему виду, немного вина тебе не помешает.
– Давай, мама, – покашливая, сказала Мэл. – Выпей вина. Итальянская мама Джины говорила ей, что вино хорошо для любых случаев, даже fifa matrimonio[13]. Ты же невеста и должна волноваться.
