правду, которую знала.
— Точно не знаю, что я сделала, но не думаю, что могла бы убить кого-нибудь без какой-либо видимой причины при любых обстоятельствах. Просто не смогла бы.
Выражение лица Джордана было задумчивым, он как будто что-то вспоминал.
— Я однажды сделал кое-кому больно, — сказал он, — невинному созданию, которое этого не заслуживало. Больше я не хочу так делать.
«Удивительно» — подумала Анджела. Это прозвучало так, будто он больше переживал из-за причинения вреда ей, чем себе.
— Из-за этого ты даешь мне привилегию сомневаться? Из-за того, что ты сделал кому-то больно?
Девушка почувствовала, что Джордан отпустил ее, еще до того, как он это сделал. Его руки напряглись, а из груди вырвался вздох, как будто в нем шла внутренняя борьба. Ее сердце пропустило два коротких удара, словно понимая, что теплота, сила и даже лучик надежды, которые она почувствовала объятиях этого мужчины, сейчас исчезнут. Единственное, что Анджела могла сделать, это безропотно позволить Джордану опустить ее на кушетку. Когда Джордан вернул простыню на место, он попытался ответить на ее вопрос.
— Агенту следовало бы сказать мне, чтобы я держал тебя здесь, пока кто-нибудь не приедет за тобой. Когда же он стал настаивать, чтобы я тебя убил, я понял, что здесь что-то не так.
Анджела удивилась.
— Ты думаешь, что ЦРУ не делает подобных вещей? Я мало что знаю о них, но меня уже ничего не удивляет.
Джордан помотал головой.
— Я нутром чувствовал. Он слишком сильно на меня давил.
— Так это не из-за того, что я сказала? Я надеялась, что ты решил мне поверить. Наверно, это было глупо с моей стороны, да?
Его брови поднялись.
— Поверить тебе, Анджела? Как я могу это сделать, если ты сама не знаешь, во что тебе верить?
После этих слов на лице девушки появилась жалобная улыбка. Она не собиралась спорить с ним, и не это имела в виду. Она хотела чтобы ОН поверил в нее. Однако и речи не могло идти о том, чтобы сказать это вслух. Его просили принять на веру все, что она ему рассказала и игнорировать всё возрастающие доказательства против нее.
Риск отказа был огромен.
Она, должно быть, выглядела ужасно жалко, потому что Джордан протянул руку и коснулся ее. Ей нравилось ощущать его рядом, возле нее, касающимся ее руки, как будто она принадлежала ему. Или она опять мечтала, всегда мечтала?
— Думаю, это был неправильный ответ, — сказал он.
— Я тоже так думаю.
— Я не верю, что ты могла кого-либо убить, Анджела. Я никогда в это не верил. С самого начала.
Она хотела что-то сказать, но не могла. Он в нее верил больше, чем она сама в себя верила.
— Спасибо.
— Не надо…
— Джордан, положи руку мне на сердце, — попросила она. — Послушай, как сильно оно бьется.
Он ощутил биение ее сердца, приложив руку к нежной девичьей груди.
— Это я. Та, кто я есть на самом деле. Я не могу доказать свою невиновность, даже самой себе, но ты же слышишь это, правда? Ты слышишь, что мое сердце пытается сказать тебе?
Анджела отвернулась, опустошенная. Слишком многого ей это стоило.
— Это единственное доказательство, которое у меня есть.
Его рука была легкой. Легкой, но теплой.
— Что ты со мной делаешь? — в голосе Джордана прозвучали нотки изумления. — Я оставил привычную жизнь, чтобы пойти за тобой, пациентов, которым я нужен, мою семью, всех. Ты можешь мне сказать, почему я это сделал?
Она была не в состоянии что-либо сделать, кроме как пожать плечами.
— Такое ощущение, что ничто не важно, кроме тебя. Почему? Все, что я хочу — защитить тебя от этих ублюдков.
Анджела попыталась сесть.
— Развяжи меня, пожалуйста. Я не могу разговаривать с тобой так. Развяжи веревки.
Его напряженный вздох дал ей понять, что это не очень хорошая идея.
— Ты все еще не доверяешь мне? — спросила она.
— Я не доверяю себе.
Анджела не поняла его логику. Это ведь она связана.
Разве можно быть беспомощнее, чем она сейчас? Но прежде, чем она смогла привести этот аргумент, Джордан потянулся к ее плечам, чтобы повернуть ее. Она попыталась опередить его, но, заволновавшись, повернулась не туда, и в этот момент они прикоснулись друг к другу.
Рука Джордана коснулась самой чувствительной части ее груди, у нее сквозь зубы вырвался звук удивления, что заставило их обоих остановиться.
Мучительно голубые глаза. Она не могла смотреть на них.
— Что происходит? — задал он вопрос. Джордан не касался ее груди, но его рука все еще находилась достаточно близко, чтобы разбудить каждое нервное окончание. И желание сомкнуть пропасть между ними было слишком сильным.
Она не знала, что делать.
К счастью, знал Джордан. Он взял Анджелу за плечи, как и хотел сначала, и развернул ее. Но когда он коснулся ее запястий, она издала другой удивленный звук. Причины для этого не было. Он даже не начал ее развязывать. Он ничего такого не делал, чтобы заставить ее подпрыгнуть или прошипеть сквозь зубы, но она сделала и то и другое. Ее кожа была гиперчувствительной. Было такое ощущение, что у нее до сих пор жар, и она не выносит прикосновений. Казалось, каждое прикосновение пронизывало ее слабым приятным током.
— С тобой все в порядке?
— Да, — она пыталась не реагировать, когда Джордан снова коснулся ее.
Если она не будет сидеть смирно, так и останется связанной!
— Тебе больно? Веревки жмут или что?
— Нет, нет, продолжай. Со мной все будет нормально.
Ей следовало бы догадываться, сколько доброты и силы заключено в его руках. Она видела это в своих исследованиях. Глубокие синие и перистые красные линии на его соматосенсорной коре головного мозга означали, что доктор Карпентер был чувствительным человеком с обостренным чувством осязания. Неудивительно, что Анджела была смущена. Когда Джордан касался ее, чувственные сигналы стремительно пронизывали тело девушки, и она могла думать только об этом. Что-то горячее пронзило ее ладонь.
— О!
— Что случилось, Анджела?
— Я не знаю, — она покачала головой. — Я не знаю.
Джордан нежно повернул девушку, чтобы посмотреть на нее, и произошло нечто неожиданное. Может быть, это были ее глаза.
Может быть, они молили его поцеловать ее, может быть нет. Но он взглянул на ее губы с таким нескрываемым желанием, что Анджела наклонилась к нему, предлагая его губам свои губы. Джордан боролся с желанием. Анджела смотрела, как его челюсть сжалась, и это возбуждало ее.
— Анджела, это только все осложнит.
— Я знаю, знаю, — она начала отодвигаться от него, когда он схватил ее за руки и притянул ее губы к своим.
— Не делай так, — предупредил он. — Не отодвигайся, когда я так сильно хочу поцеловать тебя.
Его губы были такими же волшебными, как и его руки. Этот поцелуй вынес наружу все чувства, которые у нее были, и, о Боже, что это были за чувства! Восхитительные и клокочущие. Анджела
