Ей необходимо освободиться. Ее рукам необходимо прикоснуться к мужчине, который делал с ней все это.
— Джордан, развяжи меня, — попросила Анджела.
— Я еще не готов.
Он не готов. Всемилостивый Боже.
— Но я должна обнять тебя. И мне необходимо, чтобы ты обнял меня, пожалуйста.
— О Боже, да, — прошептал он.
Анджела с наслаждением вдохнула его запах, когда Джордан привлек ее к себе, и устроил ее голову на своем плече. И в то время, пока он развязывал ее запястья, девушка упивалась прикосновениями к его мускулам и коже. Он был крупным мужчиной, красивым мужчиной. Анджела всхлипнула, почувствовав, что ее путы слабеют. Руки так затекли, что она не могла пошевелить ими без боли, и была благодарна, когда Джордан взял их, обвив ими свою шею, и продолжал удерживать.
Ее горло сжалось от волнения.
— Пока мы не перестанем дрожать, — прошептал Джордан.
Анджела сжала его плечо:
— Я никогда не перестану дрожать.
Но постепенно дрожь прошла. Джордан гладил ее волосы, пока она не почувствовала себя в безопасности, и успокоилась. Казалось, она почти заснула, но веки ее трепетали.
— Мои лодыжки все еще связаны, — прошептала Анджела.
Джордан взглянул на нее с притворным удивлением:
— Мы должны срочно это исправить.
— Да, это было бы неплохо, — согласилась Анджела, — и побыстрее.
Чтобы скрыть смущение она добавила:
— Тогда ты сможешь заняться со мной любовью. По-настоящему.
У Джордана сбилось дыхание, словно он пропустил удар. Но он развязал Анджелу, и помог девушке избавиться от оставшейся одежды, но даже эти несколько мгновений показались ей нестерпимо долгими. Она чувствовала, что еще один полу-стон — полувздох, застыл в ее горле. Анджела задалась вопросом, чувствовал ли он такое же напряжение. Его резкое дыхание сказало ей, что это было именно так. В следующее мгновение веревки упали, и ее ноги раздвинулись. Но это лишь частично удовлетворило ее. Ноги болели так же как и руки, но единственная боль, которая сейчас ее волновала — боль ожидания, когда она почувствовала что Джордан опускается перед ней на колени. Боже, это было так захватывающе.
Он казался таким же сильным и хищным, как ягуар. Если у Анджелы и были мысли о сопротивлении, сейчас они исчезли, теперь это было абсолютно сознательное подчинение.
Она видела свое отражение в его голодных глазах, и не могла отвести взгляд. Она была голой, как новорожденный младенец. Но, прежде всего, она была женщиной, столь отчаянно жаждущей облегчения, что не было никакой возможности скрыть это. Он уже изменил ее, и она приветствовала все, что могло принести ей это дикое приключение.
Возьми меня, возьми меня.
Это было ее молитвой.
— Сделай меня своей. — Попросила она охрипшим голосом, и Джордан откликнулся на эту мольбу собственным желанием. Он дотронулся до ее лица, и пристально смотрел на нее, пока Анджела не почувствовала что он в самом ее сердце. Проникая всего одним мощным, глубоким ударом бедер.
Проникая.
Все ее фантазии и мечты в одну секунду стали реальностью.
Проникая.
Это было прекрасно, просто совершенно. Ей казалось, что она ждала этого всю жизнь, и все же это было неожиданным.
Когда Джордан толкнулся в нее, он почувствовал сопротивление, словно он был слишком большим для нее. Только мягкая настойчивость и стальной самоконтроль помогли ему проникнуть в нее. В самые нежные ее глубины. И он продвигался к самой ее сердцевине.
Они двигались вместе. Они двигались друг против друга.
Их тела сталкивались и слипались, изучая новый язык общения — бессловесный, но гораздо более выразительный, нежели слова.
Ощущения были настолько яркими, что все остальное начало темнеть. Анжела чувствовала надлом, словно ее лихорадка возвратилась, усилившись. А затем, на доли секунды, все прояснилось. Она поняла, почему встретила этого мужчину, что привело его сюда, почему все это произошло. Все прояснилось в один момент, а затем исчезло, унесенное взрывной волной, которая охватила ее. Анджелу словно подбросило в воздух, превратив в морские брызги, сверкающие на солнце. Когда все это закончилось, все, что она знала, было разрушено. Настоящий хаос. Прекрасный, бессмысленный хаос. От забвения к реальности и обратно, и единственное, что она чувствовала, это искрящийся поток эмоций, выливающихся из ее распахнутого сердца.
Все, что у нее осталось, когда все закончилось, это распахнутое сердце.
Но это было больше, чем она когда-либо имела.
Джордан лежал на ней сверху, его руки зарылись в ее волосы, а подбородок упирался в ее лоб. По его телу пробежала дрожь, и так как они все еще были соединены, Анджела тоже задрожала. Казалось невозможным, что два человека могут быть столь близки. Ничего подобного не случалось с ней прежде, и это было столь ново и ценно, что девушке вдруг стало страшно, что этого может никогда больше не случиться.
Джордан слегка отодвинулся, чтобы взглянуть на Анджелу, неожиданно притихшую.
— Что случилось? — Спросил он
— Ничего, все прекрасно, просто…
Его взгляд стал насмешливым, и Анджела покраснела.
— Просто мы… ты… — Она бросила на него быстрый взгляд. — Ты знаешь.
— Внутри тебя? Разве ты не хотела, чтобы это произошло?
Ее тело ответило ему. Оно напряглось в том самом месте, о котором они говорили, и она почувствовала, что Джордан напрягся в ответ. Его дыхание стало резким, а глаза потемнели.
— Кажется, кто-то желает меня, — сказал он.
Анджела почувствовала, как румянец заливает ее щеки. Должно быть, сейчас они просто пылают.
Джордан не понимал, как неловко она себя чувствует, лежа под ним. Он все еще был глубоко погружен в нее, но уже без той слепой страсти, которую они только что испытали. В такие моменты люди обычно стараются лучше узнать друг друга, или задаются вопросом, что же двигало ими, сделало столь одержимыми.
Анджела не хотела думать об этом, но все равно думала.
— Это удивительно, ведь только несколько минут назад мы были врагами, — объяснила она.
Джордан откинулся назад и посмотрел на нее, посмотрел так, как будто он знал все, все об Анжеле Лоу и обо всех ее масках.
Он же был единственным.
— И что теперь? — спросила Анджела.
— Не знаю, — ответил Джордан. — Но я не думаю, что мы можем считаться врагами после того, что сейчас произошло.
Она лежала под ним, и не могла поверить в это. Хотя, в конце концов, разве все ее сумасшедшие мечты и фантазии, не были столь же невероятными?
Некоторые из них, возможно, были придуманы от отчаянной потребности, но в какое-то мгновение вдруг стали реальностью. Она понимала, что ее мечты осуществились, но была слишком напугана, чтобы до конца поверить в это. Она хотела слишком многого.
