Всхлип застрял у нее в горле. Это стало последней каплей. Рик пропал. Он знал это. Кончиками пальцев он гладил ей лицо, губы – так, как только что гладила она. Он был уже не в состоянии справиться с этой потребностью, но все же как-то сумел удержаться и оттолкнул ее.
– Уходи! – прохрипел он. – Уходи, убирайся!
В голосе его звучал гнев. Презрение. Но это было презрение к себе, не к ней.
Ошеломленная, она отступила и быстро-быстро заморгала, чтобы удержать навернувшиеся слезы.
– Ты тоже хотел, – прошептала она. – Я же видела!
Да, хотел. Мысленно он целовал ее во все места, которых касался, – целовал нежно, страстно, отчаянно.
Видел как она тает в его объятиях, не в силах вымолвить ни слова от изумления. Тело ее становилось томным и послушным, губы, – мягкими и податливыми, он видел как адское пламя пожирает его в то единственно безумное мгновение, когда он, как слепой, на ощупь нашел ее губы и отдался во власть поцелуя.
– Господи, прошу тебя! – простонал он, содрогаясь всем телом.. – Уходи отсюда!
Необъяснимая ярость поднялась из глубины души и помешала ему сказать все, что надо. Он должен попытаться вытолкнуть ее из комнаты, из своей жизни, пока не потерял себя бесповоротно. Он отвернулся от Блю, с трудом удержавшись от того, чтобы не ударить кулаком по стене.
– Тело здесь ни при чем, – проговорил он, – Все дело в душе. Я предложил свою жалкую душу Богу в обмен за жизнь, которую отнял. Если хочешь кусочек моей души – проси у Него.
Он услышал, как она всхлипнула. И понял, что обидел ее. Обидел непростительно, так же, как тот ублюдок, который сделал ее холодной и циничной.
Надо сказать ей, что ему очень жаль. Он хотел, но не мог. А когда он наконец обернулся, подыскав слова: «Прости, Блю, ты ни в чем не виновата, это все из-за меня», – было уже поздно. Она ушла.
Глава 14
Она была странно спокойна. Спокойствие, воцарившееся В ее душе, невозможно было объяснить ни религиозным образованием, ни медицинской подготовкой. Словно отключили главный рубильник, и все системы замерли. Почувствовав себя неуязвимой, Мэри Фрэнсис тем не менее не могла поверить, что у нее хватит смелости осуществить задуманное. Без году неделя, как из монастыря, а туда же, пытается перемудрить гениального стратега криминального мира! В это не поверил бы даже парень, ведущий программу «Неразгаданные тайны». Как там его зовут?
Едва возникнув, этот вопрос тотчас же вылетел у нее из головы.
Невероятный риск. Но она не отступит. Она уже забросила наживку, он обязательно ее заметит. Мэри Фрэнсис накинула ночную сорочку, собрала рассеченные полы и как ни в чем не бывало устроилась на кровати, будто И не покидала места, где оставлял ее Уэбб Кальдерон. Вдела руку в кольцо наручников и прикрыла одеялом, чтобы не было заметно, что оно расстегнуто.
Мэри Фрэнсис возлежала на подушках, подобно одной из жен Синей Бороды, в ожидании его прихода.
Она была готова к этой встрече.
Успех дела решали доли секунды. Если Кальдерон замешкается и заподозрит что-то, она пропала. А если вычислит, что ему уготовано, она труп. Он будет беспощаден, в этом она не сомневалась. Но попробовать все же надо: вряд ли еще подвернется такая возможность выяснить правду о гибели сестры.
Алехандро Кордес уже давно удалился с приема, устроенного в его честь. Она слышала, как он бушевал, покидая дом, видимо, продолжая настаивать, что статуэтка – бесценный оригинал, национальное достояние. Последние гости тоже разошлись. Значит, Уэбб Кальдерон может вернуться к ней в любую минуту.
Дверь комнаты, в которой оставил ее Кальдерон, была по-прежнему заперта с наружи. Но когда она спускалась вниз, обнаружила еще одну дверь в гостиной, смежной с ее комнатой. Тогда ей показалось странным, что он забыл запереть ее. Такие, как Кальдерон, не упускают из вида ничего: ни вторых дверей, ни расшатанных поперечин кровати. У Мэри Фрэнсис промелькнула мысль, что это очередная ловушка. Теперь все зависело от того, что произойдет, когда он войдет в комнату. К ней в комнату.
Она постаралась предусмотреть любую неожиданность. Единственное, о чем следовало не забыть в последний момент – дыхание.
«И молитва, – добавила она мысленно. – Пресвятая Дева Мария…» – Она дотронулась до медальона на груди и быстро проговорила молитву до конца. Слова молитвы, мгновения. Все слилось. За дверью послышался шум, иона замерла.
В комнате было темно. Это хорошо – она видит все, что происходит, а ее не видно. Она крепко зажала в кулаке медальон и лежала не шелохнувшись, прислушиваясь, как поворачивается ключ в замке. Ключ повернулся, ручка опустилась.
– Пресвятая Дева Мария… – еле слышно прошептала она. Слова прозвенели, как крошечные серебряные колокольчики, и замерли…
Замерло все, даже, кажется, ее мысли. Дверь немного приоткрылась. Мэри Фрэнсис закрыла глаза, притворившись спящей, и услышала тихое поскрипывание, будто кто-то шел на цыпочках. Здравый смысл подсказал ей, что вряд ли это Кальдерон. Зачем ему входить на цыпочках?
Скрип прекратился, и что-то коснулось ее обнаженной ступни.
Мэри Фрэнсис немного расслабила пальцы, только тут заметив, что все время крепко сжимала медальон. Она старалась сохранять спокойствие и дышать ровно, как во сне. Это стоило ей невероятных усилий. Мри Фрэнсис почувствовала, как таинственный посетитель ощупывает золотой браслет у нее на лодыжке. Скрип возобновился, удаляясь от кровати.
Это был не Кальдерон. Это была домоправительница. Сквозь полуопущенные ресницы Мэри Фрэнсис видела, что молодая женщина в нерешительности остановилась. Она заметила лежащий на ковре предмет
