одного из заместителей Доусона.
– Официальные меры как таковые пока не предпринимались, – ответил заместитель окружного прокурора. – Мы просто хотели бы, чтобы она явилась дать свидетельские показания. Разумеется, мы найдем ее и вручим повестку, если придется.
Ли нажала на кнопку громкости. Что-то случилось с Полой Купер? Ли не поняла. Она слишком поздно включилась в интервью, но было ясно, что теперь команда Доусона хочет, чтобы Пола дала свидетельские показания, хотя до этого, казалось, ничуть ею не интересовались.
– А если вы не сможете найти ее, чтобы вручить повестку? – спросил журналист.
Юрист с вежливой улыбкой отмел вопрос:
– Мы ее найдем.
Ли слушала, как журналист подводит итоги, но смогла понять лишь, что люди окружного прокурора пытались найти Полу Купер, но не смогли сделать этого. Информационное сообщение, видимо, было записано днем, поняла Ли, потому что мужчины стояли перед зданием окружного суда Лос-Анджелеса среди бела дня.
Взволнованная Ли отбросила покрывала и села. Пытаться уснуть смысла не было. С таким же успехом она могла принять холодный душ. Ничего страшного произойти не могло, уговаривала она себя, беря халат. Пола могла поехать куда-нибудь на несколько дней, никому не сказав. Это было возможно, но Ли все равно тревожилась. Пола слишком близко к сердцу принимала грядущий суд над Ником… и громко об этом заявляла. Может, кто-то не хочет, чтобы она дала показания?
Именно это и пугало Ли.
«Я больше не занимаюсь этим делом», – напомнила себе она, застегивая халат. Белое шитье халата было таким же легким и тонким, как ее ночная рубашка, но она решила спуститься в кабинет поработать, и одеваться, казалось, было ни к чему. Если уж она собирается бодрствовать всю ночь, то может хотя бы что-нибудь сделать.
Когда она спустилась в кабинет, ее озабоченность исчезновением Полы Купер сменилась более насущной проблемой. Ли весь день пыталась дозвониться до Доусона, но его не было, и позже он не перезвонил. Ли сожалела о том, каким образом он узнал, что она решила не давать показания. Он явно был разочарован и глубоко озабочен этим делом, но она приняла профессиональное решение. И она была уверена, что сделала правильный выбор. Практически любой эксперт окажется более полезным свидетелем прокурора, чем-она.
Усевшись за стол, Ли не могла решить, с чего начать. Ее личная и профессиональная жизнь переплелись, и эта неразбериха отразилась на всем, даже на ее рукописи. Ее издательница хотела, чтобы книга была посвящена Нику, но теперь это было невозможно.
Ли рассеянно начала листать свою тетрадь, пока не дошла до страницы с его рисунком. Тогда она беседовала с ним в первый раз, и ее заметки живо вызвали в памяти тот день. «В какую игру ты играешь?» – спросил он у нее. Она не поняла, что он делает, пока он не нарисовал змею вокруг этого вопроса. И прочел вслух то, что она написала о нем самом.
В тот день рисунок ее околдовал, и сейчас, глядя на него, она повернула руку, чтобы увидеть синяк у себя на запястье. Розово-фиолетовый на ее бледной коже, он выглядел до странности красивым, походя скорее на цветок, чем на змею.
Ей стало страшно, по коже побежали мурашки. Он заклеймил ее, как заклеймил Дженифер Тейрин. Это было очень похоже на подпись. Его подпись. У Ли перехватило дыхание – что-то похожее она уже видела… картину, рисунок? Вспомнив, она даже тихо вскрикнула. Кажется, карточку с подобным рисунком они с Карлом Джонсоном решили не включать в свой тест, поскольку не пришли к согласию относительно того, что он символизировал.
Ли встала и пошла к картотеке. Неиспользованные карточки хранились в коробке в глубине одного из ящиков, и она тут же нашла вызвавший тогда сомнения рисунок. Он был сделан углем: женщина висела в воздухе, ее голова наклонилась вперед, словно женщина была без сознания, а серебряная змея, кусающая себя за хвост, обхватывала кольцами ее обнаженное тело. Рисунок датировался 1896 годом, художник был неизвестен, но название у картины было – «Женщина».
На первый взгляд образ казался неземным, даже приятным, но что-то было в нем тревожащее. Ли испытывала беспокойство от одного взгляда на рисунок. Но одна деталь особенно ее поразила, посеяв ужас в душе. Змея почти полностью была идентична браслету Ника Монтеры.
Ли бросила карточку в ящик и сделала шаг назад. Это совпадение. Другого объяснения быть не может, но она не могла заставить себя вернуться за стол. Возбуждение, охватившее ее, было знакомым, как мягкий стук дождя по крыше, только сейчас этот дождь грохотал, как сильный град.
Ее силуэт, как призрак, отразился на стеклянной стене кабинета. Глядя на фантом в белом шитье, Ли пошла навстречу отражению, нерешительно, но желая лучше разглядеть себя, устранить искажения. По мере приближения к зеркальной поверхности ей почудилось, что по другую сторону стены кто-то стоит, наблюдая за ней.
Сердце у нее заколотилось с такой силой, что пришлось остановиться. Подойти ближе она не могла. У нее уже было такое чувство, что за ней наблюдают, в этой самой комнате. Раньше. С самого детства ее преследует ощущение того, что за ней следит кто-то невидимый. С тех пор как она познакомилась с Ником Монтерой, все стало еще хуже. Разумеется, это была фантазия, всего лишь ее воображение, но это не спасло ее от чувства страха, как при ощущении реальной угрозы.
Она отвернулась от окна, желая отвлечься от этих мыслей, прекрасно зная, откуда они идут. Ее эротические вспышки относились к гораздо более раннему времени. Ей было не больше тринадцати, расцветающему подростку, когда она обнаружила, что один из мужчин – протеже ее матери подглядывает за ней, когда она раздевается, чтобы принять утром душ. Это был молодой южноафриканец, ремесленник, к которому Ли втайне тянуло.
В ванной комнате была скользящая дверь, которая не закрывалась до конца, и Ли поняла, что он, должно быть, уже давно незаметно следит за ней. Сначала ее парализовал страх, но когда она укрылась в душевой кабинке, ее уже сотрясала дрожь странного и болезненного возбуждения. Когда она включила воду, теплые струи, коснувшиеся тела, подарили ей небывалое ощущение.
В следующие несколько недель он еще несколько раз появлялся у двери, заставляя Ли трепетать от смущения и внутренней дрожи. Он разбудил ее воображение и направил его в новое тайное русло, а однажды утром она, набравшись мужества, посмотрела в ответ на него. Замирая от смущения, Ли подняла
