только из основных человеческих инстинктов. И так было всегда.
– Что такое? – спросила она.
В глазах Ника мелькнуло какое-то горестное узнавание, когда он поднял на нее взгляд.
– Ты напоминаешь мне ее, – ответил он. – Даже физически. Она была такой же сдержанной, как ты, красивой, как ты. Наверное, в твоем характере заложена доброта. Но я не могу до тебя дотронуться, дотянуться. Она была как ты – никогда не раскрывалась до конца.
Ли услышала свое дыхание. Она удивленно вздохнула. Удивление было сладким и совершенно неожиданным.
– Тогда позволь мне дотронуться до тебя, – предложила она.
Он поднял на нее глаза такого интенсивного оттенка синевы, что они напомнили ей сапфиры. Казалось, Ник не был готов к тому, что она идет к нему, но это только вызвало у нее еще большее сочувствие. Она чувствовала себя не совсем уверенно, но ее подбадривало то, что он выбит из колеи. Это он всегда держал все под контролем, и она была благодарна этой минуте, что может заставить его затаить дыхание, как это делал с ней он, что она может заставить его вздрогнуть от удивления.
Не веря своим глазам, Ник смотрел, как она приближается к нему.
Его взгляд был настолько напряженным и растерянным, так легко было раствориться в нем, забыть, что она делает. Но когда Ли дотронулась до его лица, он закрыл глаза. По телу его пробежала дрожь. Мышцы напряглись под ее пальцами.
Она с любовью смотрела на то, что с ним происходит. С любовью и страхом. Она не хотела ранить его снова, об этом не могло быть и речи. Но не хотела, чтобы он перестал ранить сам, сладко ранить в ответ на ее действия. Его беззащитность завораживала.
– Какой у тебя нежный рот, – сказала она, хотя не касалась его там. Это казалось слишком уж навязчивым. – Это часть твоей мужской красоты… и чувственности.
На подбородке у него уже стала проступать щетина, но ей нравилось и это. Его ресницы слиплись от выступивших слез, и Ли подумала, каково это будет – прижаться к ним губами, высушить их. Она никогда раньше не пробовала на вкус мужских слез. Никогда не откликалась на мужскую боль, как сделала это сейчас. И каждая подробность поражала ее.
Когда она провела пальцами по его горлу, он подставил его, выгнув шею.
Выдохнул какое-то слово, она не расслышала. Может, он даже ругнулся, но эти слова показались ей музыкой.
– Позволь мне быть доброй, – услышала она свой шепот. Ли заметила, как руки у него в карманах сжались в кулаки, и почувствовала, как внутри ее тоже все сжалось. Да, она касалась Ника Монтеры, да, она дотянулась до него, но что происходит с ней?
Ее охватило безумное желание. Как и насилие, оно имело звук, только на этот раз это был перезвон одиноких колокольчиков, призывные крики птиц. Они ласково звали ее. Среди всего этого безумия она позабыла о том, насколько глубоки ее чувства.
В какой-то момент движения ее рук на его лице приобрели новый смысл. Ли ощутила покалывание в кончиках пальцев, щекотание в ладонях. Когда ее ладонь скользнула по его щеке к подбородку, Ли вдруг захотелось очертить большим пальцем его губы. И пока она представляла, какой болью и нежностью это отзовется, ее пальцы поглаживали теплую кожу его щек.
И вот она уже ласкает его губы.
Мягкие изгибы его губ увлажнились, заблестели под дрожащими прикосновениями ее пальцев. Он слегка прикусил ее палец губами, и ее снова охватило желание. Тихо запело внутри.
– Я ничего не стану скрывать, – прошептала она. – Я никогда не обижу тебя так, как твоя мать.
Он открыл глаза, за черным бархатом его ресниц замерцала бледная радужка глаз. Теперь от него тоже исходило желание. Но он не сделал даже движения, чтобы до нее дотронуться. Даже не вынул руки из карманов плаща. Просто стоял и смотрел, как она смотрит на него. И только его дыхание, полное желания, говорило за него.
Ли почти боялась шевельнуться.
Его рубашка выбилась с одной стороны из джинсов, и Ли просунула руку под ткань, ища близости с ним. Гладкая кожа побуждала к исследованиями, и Ли просунула руку дальше, к его спине. Нащупала сильный позвоночник и, проведя по всей его длине пальцами, почувствовала, как Ник выгнул спину, когда она остановилась у пояса его джинсов.
– Боже, – выговорил он, – что ты со мной делаешь?
– Не знаю… Пытаюсь быть доброй?
Собственный голос удивил ее. Он был сексуальным и страстным. И звучал так, будто она сильно возбуждена. Ли ожидала, что он остановит ее в любой момент, когда легонько повела рукой по его грудной клетке. Под ее прикосновениями его мышцы сокращались и дергались, но он ее не остановил. Его руки тоже оставались там, где были.
– Всего лишь пытаюсь быть доброй, – повторила она. Когда она положила ладонь ему на живот, дыхание Ника стало глубже. Он задохнулся, когда она повела пальцами вверх, к его соскам. Они затвердели, как алмазы, а тело приподнялось, как от боли.
Его реакция околдовала ее. Она еще никогда не сталкивалась с такой моментально действующей связью «причина – следствие». И никогда еще не встречала такого эмоционального мужчину. Он трепетал от прикосновений, издавал хриплый стон, если она слегка царапала его ногтем.
Длинный шрам спускался от ребер вниз и терялся под джинсами. Он приковывал к себе ее глаза, внимание и руки. Гордая плоть. Когда она прикоснулась к этой магической ране, внутри ее все сжалось, свернулось в комок, ей захотелось содрогнуться вместе с ним.
Она ощущала чувствительность этой раны под своими пальцами, нежный жар поврежденной плоти. И снова ей показалось, что, исследуя этот участок его тела, она исследует что-то такое же чувствительное
