решимость.
— Да, мэм. У нас есть перчатки.
Кэл метнул на Спайдера угрожающий взгляд, но было ясно, что его работник уже решил, от кого он будет получать распоряжения. Кэл обернулся к Лорен в полнейшей нерешительности.
— Вы в этом уверены? Риск и в самом деле минимален?
— Совершенно уверена. Может быть, вы почувствуете себе лучше, если узнаете, что сотрудник министерства здравоохранения наверняка назначит антибиотики в качестве профилактической меры.
— Вы хотите сказать, что это можно вылечить антибиотиками?
— Непременно так. Во-первых, следует начать с того, что мы не невосприимчивы к этой заразе, но даже если заразимся, пенициллин вылечит нас.
Кэл в отчаянии провел рукой по волосам. Ему хотелось выругаться во весь голос. Вот уж действительно не бывает худа без добра. Добро заключалось в том, что они не подвергали себя риску медленной, страшной смерти. А вот то, что ему только что пришлось на ровном месте распроститься с надеждами на свою едва наладившуюся сексуальную жизнь, разругавшись с Лорен, вполне можно считать «худом».
В это самое мгновение она вдруг кинулась вперед, крича и размахивая руками. На секунду он было решил, что у нее опять случился один из тех припадков. Или это, или в нее уже попал яд. Но тут в воздух с громким карканьем поднялись две вороны. Черт возьми, птицы обнаружили тушу.
— Хорошо, ваша взяла, — проворчал он. — Мы вместе займемся несчастным животным.
На это не ушло много времени. Для предосторожности они закрыли лица носовыми платками. Когда туша была благополучно упакована в брезент, они сняли импровизированные маски и перчатки, чтобы потом сжечь их.
— А теперь мне, наверное, пора позвонить, — заметил Спайдер. Кэл согласно кивнул.
— Постарайся сделать так, чтобы они явились сюда как можно быстрее. Скажи им, что мы завернули тушу в брезент и что будем ждать их здесь, на месте.
Спайдер сдвинул шляпу на затылок.
— Сделаю. Еще что-нибудь?
— Кто-то подходил к теленку, кроме тебя?
— Нет. Его заметил Билли, но подходил посмотреть только я.
— Найди дока Гейла и узнай у него, что делать. Может, он захочет угостить тебя антибиотиками.
— Хорошо, я так и сделаю.
— Спайдер? — окликнула его Лорен. Он повернулся к ней.
— Когда вернетесь, будет неплохо, если вы сунете свою одежду и обувь в какой-нибудь мешок, пока мы не решим, что с ними делать.
— Да, мэм.
Когда Спайдер ушел, Кэл обернулся к Лорен.
— То, что я сказал раньше о том, что ты — гостья…
— Я знаю.
Он недоуменно уставился на нее.
— Ты знаешь? Что ты имеешь в виду?
— Ты намеренно старался оскорбить и разозлить меня, чтобы не подпустить к туше, потому что считал, что это опасно для здоровья.
Он почувствовал, что от облегчения у него подгибаются ноги.
— Тогда ты понимаешь.
В глазах у нее полыхнула ярость.
— Я понимаю, что ты по своему обыкновению старался все сделать сам.
— И я был прав. — Какая упрямая женщина! Ее отказ принять и оценить его жертву разозлил его. Черт возьми, он был готов пожертвовать удовольствием, которое обрел в ее объятиях, — удовольствием, глубину которого он только начал познавать, — чтобы уберечь ее от опасности. — А что в этом плохого?
Лорен вздохнула. Положительно с этим мужчиной было невозможно иметь дело.
— Если ты сам не понимаешь, то я все равно не сумею объяснить, так?
— А ты попробуй. До меня иногда трудно доходит.
Ну хорошо, он сам напросился. Заодно она скажет ему, что о нем думает.
— Кэл Таггерт, ты — не Господь Бог. Ты не можешь отвечать за все подряд. Тебе никогда не приходило в голову, что это неумно.
— Это
— Может быть, и так, но тебе необязательно справляться с ней в одиночку. Для этого есть друзья.
Лицо его окаменело.
— Нет, друзья нужны для того, чтобы праздновать твои победы или для того, чтобы пить твой лучший бурбон[4]. А когда тебе плохо, нельзя рассчитывать ни на кого, кроме себя. Если ты считаешь по-другому, тогда тебя еще никогда не обманывали.
С этими словами Кэл повернулся и зашагал к дороге. Лорен тупо смотрела ему вслед. Он и вправду не понимал, что Спайдер готов был пойти с ним в огонь и в воду, стоило ему только попросить. И что Джим Мэллори, не раздумывая, отдаст за него жизнь.
На мгновение она позволила себе разозлиться на жестокосердного отца Кэла, который приучил своего сына полагаться только и исключительно на себя, и на Марлену, которая укрепила его в этом мнении.
Потом Лорен взяла себя в руки. Да, у него проблемы с доверием. Да, у него проблемы с близкими отношениями. Но ее эти проблемы не касаются. У них слишком мало времени, чтобы она смогла бы за них взяться. Ночи уже становились холоднее. Как только листья начнут опадать с деревьев, Марлена окажется в безопасности до следующего лета.
Лорен вздрогнула. Несколько недель. Это все, что оставалось у них с Кэлом.
Он не подал виду, что слышит, как она приближается. Облокотившись о забор, глядя на восток, он имел такой вид, словно собирался одним усилием воли доставить сюда санитарного инспектора. Но, когда она положила руку ему на плечо, он никак не отреагировал, и это можно было считать доказательством того, что он отлично расслышал ее шаги.
— Извини меня, — начала она, обнимая его сзади обеими руками. — То, что я там наговорила… в общем, это меня не касается. Мне просто больно видеть, как много ты взваливаешь на свои плечи.
Кэл не обернулся.
— Я часто был дураком в прошлом, Лорен, но самый большой дурак — тот, кто вверяет свою судьбу в чужие руки. Пока что мне удавалось избегать этого.
Ее сердце сжалось, когда она представила себе всю глубину его одиночества, но она постаралась прогнать это чувство.
— Вы достойный всяческого уважения мужчина, Каллум Таггерт.
Он фыркнул, но она ощутила, как его отпускает напряжение.
— Леди, вы понятия не имеете, о чем говорите. Если бы вы только имели представление о том, что я творил…
— Я знаю достаточно. Ты самый ответственный человек из всех, кого я встречала. И, вполне вероятно, целуешься тоже лучше всех.
При этих ее словах он таки обернулся, но не разомкнул ее объятия, хотя она знала, что так и будет. Кэл останется глухим к похвалам его характеру, зато непременно не устоит перед лестью его физическим достоинствам.
— Да?
— Да.
— Думаете, что мы можем спокойно по нежничать доктор Таунсенд? — Кэл нетерпеливо положил ей руки на талию, и в его серебристо-серых глазах вспыхнул огонь.
— Я уже думала, что ты никогда не предложишь мне этого. — Он почти грубо впился в ее губы
