проволоки, выломанного из вешалки для пальто, надо думать, получает удовольствие, убивая людей, – изрек в конце концов Хэтчер.
– Полагаю, у тебя имеется описание убитого? – спросил Беккер.
– Да, и оно сходится с описанием неизвестного, столкнувшего Хаммади в озеро. Он убил похожего на себя человека и забрал его бумажник, кредитные карточки, водительские права...
– И паспорт, – завершил Беккер мысль Хэтчера.
– Абсолютно точно. Через час после предполагаемого времени смерти Кармайкла некто, назвавшийся его именем, арендовал автомобиль и двинулся к пограничному пункту.
– В направлении Нью-Йорка.
– Нет, в Уинсор, штат Мичиган.
– Значит, в Детройт.
Хэтчер кивнул.
– Он пересек Канаду по диагонали. Это значительно короче, чем ехать через Штаты в объезд Великих Озер, – рассуждал вслух Беккер.
– В Детройте самая большая арабская община в стране, – добавил Хэтчер.
– Установлено, что он араб?
– Нет, но над этим работают. Через день после того, как «Роберт Кармайкл» пересек границу и, предположительно, прибыл в Детройт, Агентство Национальной Безопасности засекло электронный перевод из Ливии в Объединенный Арабский Банк Мичигана на сумму в два миллиона долларов.
– В этом нет ничего необычного, – заметил Беккер.
– Да, но поступил он на вновь открытый счет...
– ...заведенный на имя Роберта Кармайкла... – сообразил Беккер.
– ... за три часа до поступления перевода, – закончил Хэтчер. – Мы попытались вчера сделать небольшой дополнительный перевод на этот счет, и оказалось, что...
– И оказалось, что счет уже закрыт, – уверенно договорил Беккер.
– Как ты догадался?
– На его месте я бы поступил точно так же. Он понимал, что имя всегда можно проследить, поэтому забрал деньги и поскорее убрался из Детройта. Теперь у него другое, более безопасное имя. – Беккер помолчал, глядя на стену позади Хэтчера, потом спросил: – Что еще?
– С чего ты взял, что есть что-то еще?
Губы Беккера медленно растянулись в улыбке, взгляд уперся в Хэтчера.
– Все предельно просто. Того, что ты мне дал, недостаточно, чтобы я согласился работать с вами, а вернуться к Маккиннону без меня тебе хуже самоубийства. Какую приманку ты приберег для меня напоследок, а, Хэтчер? Этот человек ушел, растворился, верно? «Роберта Кармайкла» и банковского счета на это имя больше не существует. Арендованный автомобиль сдан обратно или исчез. Кредитными карточками Кармайкла не пользовались с тех пор, как убийца приехал в Детройт, но с двумя миллионами долларов в кармане ему не нужны какие-то кредитные карточки. Он ушел с концами, правильно? Растворился где-то в Америке вместе с кучей денег, которую собирается отработать тем или иным способом.
– Все правильно, – подтвердил Хэтчер.
– Тогда что же у тебя припасено на самый крайний случай?
– Об этом человеке ничего... Но есть, однако, один факт, способный тебя заинтересовать. Возможно, здесь нет связи, а только имеет место «интересное совпадение», которое, по мнению Маккиннона, мне следует довести до твоего сведения.
Беккер ждал.
– Вилли Хольцер умер, – сказал Хэтчер.
– Вот сукин сын.
Беккер был искренне удивлен новостью, – с удовлетворением отметил Хэтчер. И даже более того, в его голосе прозвучала едва ли не печальная нотка, что казалось практически невероятным, учитывая историю взаимоотношений этих людей.
– Ему давно пора было сдохнуть, – проворчал Хэтчер.
Беккер сел на скамейку, поставив спортивную сумку между ногами, и покачал головой.
– Вилли Хольцер. Старинный недруг.
– Не собираюсь притворяться, что его смерть для меня большое горе, – сказал Хэтчер.
Беккер повернулся к нему.
– Я тоже не притворяюсь, что его смерть для меня большое горе.
– Не можешь же ты всерьез сожалеть о его смерти?
– Я всегда оплакиваю своих врагов, Хэтчер. В жизни человека они часто важнее друзей. Вилли, конечно, был последней сволочью, но в этом он был, по-своему, искренен. Он, по крайней мере, верил в то, за что боролся... Ладно, покончим с этим.
– Ну, что скажешь? – осведомился Хэтчер.
– Я не понял, о каком интересном совпадении ты говорил?
– Вилли умер от того, что кто-то запихнул шариковую ручку ему в ухо.
Беккер неторопливо кивнул, словно ожидал услышать нечто в этом роде.
– Организуй, чтобы сняли отпечатки с помещения паспортной службы Монреаля, – сказал он.
– Зачем? – удивился Хэтчер.
– Я бы пошел туда, если бы мне нужно было найти похожего на меня человека, и при этом быть уверенным, что у него будет с собой паспорт. Убийца, вероятно, сидел там и ждал, пока ему повезет. А если повезет нам, мы раздобудем его отпечатки.
– Да в таком месте найдутся тысячи отпечатков пальцев.
– Вот для таких случаев и придумали компьютеры, Хэтчер.
Беккер поднялся и снова направился к выходу. На этот раз он не задержался в дверях, но Хэтчер понимал: говорить больше не о чем. Птичка попалась.
6
Конец дня и начало вечера было самым тяжелым и опасным временем для Майры: работа заканчивалась, и ее воображение получало свободу витать, где ему вздумается. Квартира начинала казаться пустой и гулкой пещерой, в каждом углу которой капля за каплей росли сталагмиты раздражения Майры. В своем постоянном росте, мерещилось иногда девушке, они охватят вскоре всю комнату, заключив ее в небольшом пространстве вместе с оставшимися от матери ковром и литографиями английской охоты на лис с лающими собаками, дадут каменные отростки, такие же острые, как ее раздражение: и в конце концов прорастут сквозь ее тело. Майру только интересовало, сумеет ли она поглотить их, как дерево поглощает вбитый в ствол гвоздь, или же погибнет в страшных мучениях.
Она подошла к своему телескопу, но сегодня он не показывал ничего замечательного. Говард полагал, что она занимается астрономическими наблюдениями. Время от времени такое случалось, но яркие огни города не позволяли увидеть на небе что-либо любопытное. И в любом случае, из окна комнаты Майре был виден весьма ограниченный участок звездного неба.
Телескоп служил для наблюдения за людьми – объектами гораздо более привлекательными для Майры, чем звезды. За ними она следила с неослабевающим интересом. Чудесным посредством оптических линз она могла переноситься на север до зданий Пятнадцатой улицы. На юг ее поле зрения простиралось через разрыв в городской архитектуре на целый километр до Второй авеню. Светофоры на углу Двадцать девятой улицы и Второй авеню позволяли ей подсматривать за водителями во время остановок на красный свет. Как они почесываются, поправляют одежду, щелкают себя по носам, считая себя невидимыми чужому глазу. На востоке ее обозрению представал величественный комплекс ООН и Ист-Ривер позади него. Майра часто ловила в объектив дипломатов и туристов, катера и гидросамолеты на реке; и за всем этим она могла дотянуться взглядом до Куинса.
