– Ну наконец-то! Сколько нужно времени, чтобы купить тот пустяк, о котором я просила?
Я промолчала.
– Почему ты не сказала мне, что выходишь замуж? Я уже не достойна знать такие вещи? Меня надо ставить перед свершившимся фактом?
– Тебе Гошка сказал?
– Его прямо-таки распирало от радости! Хорошего же ты отца сыну выбрала! Теперь мне понятно, почему он решил остаться с дедом!
– Мама, ты сама себе противоречишь, но впрочем, это не важно.
Я сообразила, что такая версия ей больше нравится, ну и слава богу.
– Значит, ты все-таки своего добилась!
– Ты о чем?
– О Миклашевиче. Поздравляю! И когда сва-дьба?
– Никакой свадьбы, и к тому же все это будет не раньше, чем я закончу книгу.
– У! Ты это зря! Сбежит твой женишок!
– Сбежит, не заплачу!
– Ну и дура! Надо хватать его и вести в ЗАГС, пока не передумал.
– Ни какого ЗАГСа не будет вообще.
– А что? Венчаться будете по новой моде? Попам кланяться?
– Нет, мама. Просто устроим обед для самых близких и уедем в путешествие. А потом я перееду к нему.
– Собачья свадьба, значит… Ну что ж, очень в твоем духе.
Я посмотрела на часы. Машина от Розена придет еще только через сорок минут. Надо набраться терпения.
– Мама, что еще сказал Гошка?
– Да я с ним мало говорила, я провела беседу с этим старым дурнем, объяснила ему кое-что…
– Боже, что ты ему объяснила, мама?
– Я потребовала, чтобы он не смел разрушать те духовные ценности, которые я внушала Георгию. И чтобы непременно давал ему на ночь стакан молока.
Молоко ладно, а с духовными ценностями моей мамы я надеюсь Гошка и сам уже давно распрощался. Могло быть хуже. Честно говоря, я думала, что мама впадет в отчаяние, но к счастью, кажется, этого не случилось.
– Знаешь, сегодня утром ко мне зашла Маруся Сивкова…
Это соседка по площадке.
– И что?
– Вообрази, какая наглость! Она потребовала, чтобы я подписала бумагу в ее защиту!
– Какую бумагу? – удивилась я.
– Она состряпала бумагу для участкового, о том, что ее сестрица с мужем грозят ее убить, напиваются, дебоширят…
– Откуда взялась сестрица? – не поняла я.
– А когда ее мать умерла, явилась сестрица из Брянска и заселилась, мать ее еще при жизни там прописала. Особа, надо заметить пренеприятная, а муж еще того чище…
– Бедная Маруся!
– Да. Ее жалко, и потом раньше тут было тихо, а теперь эти устраивают пьяные дебоши…
– Ты подписала письмо?
– Разумеется, нет!
– Но почему? – обалдела я.
– Я никогда никаких писем не подписываю. Принципиально!
– Мама, но ведь это же не политическое письмо! Это просто крохотная, незначительная помощь, чисто символическая, потому что милиция в такие дела предпочитает не соваться, это что-то вроде моральной поддержки и только!
– Я сказала Марусе, что очень ей сочувствую, но письма не подпишу!
– Тогда я подпишу! Я тут прописана, я жила тут долгие годы, знаю Марусю с детства, а про сестру даже никогда не слышала!
– Не смей!
– Почему это?
– Кто знает еще как все обернется, а мне тут жить! И потом ты сейчас известная личность, зачем тебе замешиваться в какой-то семейный скандал?
– Что за чепуха!
Я вскочила и выбежала на площадку, позвонила Марусе в дверь.
– Олеся! – обрадовалась она.
– Маруся, мама мне сказала про письмо, давай я подпишу.
– Ой, правда?
– Конечно!
– Заходи, этих сейчас нет.
– Я на минутку. Там мама, ей нездоровится.
– На вот, подпиши! Только прочти сначала.
– Да чего там, все ясно.
– Нет, прочти, чтобы потом Надежда Львовна…
– Да плевать мне!
– Я настаиваю.
Я пробежала глазами бумагу. Маруся просто хотела собрать свидетельства соседей о том, что она живет в этой квартире уже сорок лет и занимает комнату площадью девятнадцать с половиной метров. Я тут же поставила свою подпись. И она была далеко не единственной.
– Знаешь, кто помоложе, все подписали, а старики… Иван Платоныч сказал, что подпишет, он ко мне хорошо относится, но только не первым. Олеся, это что, совок так глубоко в людей въелся?
– Боюсь, что да…
– Спасибо тебе!
– И куда ты с этой бумагой пойдешь?
– Отнесу участковому, пускай лежит на всякий случай. Я собираюсь в отпуск уехать, боюсь, как бы не выкинули мои вещи и не заняли мою комнату…
– О, Господи!
– Хочешь рюмку хорошего коньяка?
– Да нет, спасибо, я пойду…
– Мне Надежда Львовна сказала, что Гошка у деда в Германии останется. Это правильно, она парня просто замучила… Нет, ничего особенного, но на мозги ему капала, какие раньше чистые и прекрасные люди были, а теперь… И девчонок его гоняла. Майка, какая хорошая девка, а она… Ой, извини, не буду разводить сплетни.
И тут зазвонил мобильник. Водитель Аполлоныча уже ждал внизу.
– Мама, мне пора, меня ждут.
– Иди, от тебя одни только неприятности. Удивительная дочь.
Мне хотелось сказать, что не я удивительная дочь, а она просто поразительная мать, но смолчала.
Внизу меня ждал черный БМВ с вышколенным водителем. За всю дорогу он не произнес ни одного слова не по делу.
Уже на Садовом кольце я спросила, куда мы, собственно, едем.
– Угол Спиридоновки и Вспольного, – кратко ответил водитель.
Только этого не хватало! Это ж тот ресторан, где мы были с Юлькой. Боюсь, ничего хорошего меня там не ждет, хотя сам по себе ресторанчик чудный. Попробую отговорить Матвея идти туда. Хотя это глупости. Другой человек, другая ситуация. Зато там тихо и малолюдно. Идти, к примеру, в «Пушкин» с дамой опасно,
