а сюда…
– Матвей Аполлонович уже тут, – сообщил водитель, вылез, открыл мне дверцу, подал руку и сразу я увидела, как из черной «ауди» вылезает заяц номер два.
– Как я рад вас видеть! – просиял он.
Я молча улыбнулась.
– Вы тут не бывали?
– Была однажды.
– Я очень люблю это место.
– Водите сюда своих дам? Тут хорошо, мало народу бывает. Безопасно.
Он рассмеялся.
– Я счастлив, что вы записали себя в мои дамы.
– Боже упаси!
Да, с ним надо осторожнее.
В зале громко пела канарейка. И не было ни души.
– Олеся, вы не за рулем, вина выпьете? Кстати, у вас что-то с машиной?
– Нет, просто я пошла пешком на рынок, а тут позвонила мама, пришлось схватить такси…
– Олеся, это правда, что вы выходите за Миклашевича?
– Решили взять быка за рога?
– Нет, я просто хочу, чтобы они у него выросли.
– Вы чересчур прямолинейны.
– А прямая это всегда самый короткий путь к цели.
Я только головой покачала, а он смотрел на меня так, что мне тоже захотелось немедленно наставить Миклашевичу рога, тем более, я абсолютно не была уверена, что он не нашел себе в Карловых Варах дамочку для временных утех…
У меня вдруг как-то пьяно и счастливо закружилась голова, хотя я не выпила еще ни глотка. Я чувствовала себя так, как нечасто бывало в жизни… И это относилось не только к Аполлонычу, глядевшему на меня с откровенным вожделением, нет, мне сейчас было почти наплевать на него, я сейчас любила себя, я гордилась собой. Я, закомплексованная, затюканная матерью, жизнью, Миклашевичем, сумела сбросить с себя все это, я нашла стезю, я добилась успеха, но главное, я стала другим человеком, другой женщиной!
– Олеся, вы где сейчас? – вкрадчиво осведомился барон Розен.
– Матвей Аполлонович, а как принято обращаться к баронам? Граф – ваше сиятельство, князь – ваша светлость, а барон?
– Понятия не имею! – рассмеялся он. – Мне мое баронство как-то до фени! Зовите меня просто Матвей.
– А как вас звали родители?
– Отец Матюхой, а мама – Мотей.
– А как звали вашего отца?
– Полик. Смешно, да?
– Да.
– А кстати, я теперь знаю все про ваши дурацкие наития. Мне рассказала ваша очаровательная подруга.
– Вот трепло! Разрушила такую красивую легенду!
– Я не знаю, что там с вашим наитием, но вы для меня стали наваждением.
– Благодаря так называемому наитию?
– Не исключено, но факт остается фактом.
– А знаете, я в своей новой книге пишу о точно такой истории. Я многое беру из жизни, как Джамбул, что вижу, то и пою. Вы знаете, кто такой Джамбул?
– Вы забыли, сколько мне лет? Конечно, знаю. Даже помню его портрет в «Родной речи». Я ему пририсовал рога…
– Послушайте, что за страсть к рогам? А вы сами не рогаты, случайно?
– Полагаю, что нет.
Я поняла, что он, вероятно, не пережил бы Арининой измены, а сам готов ей изменять на каждом шагу. Впрочем, чему удивляться, все мужики таковы.
– Я знаю, о чем вы сейчас подумали, – засмеялся он.
– Держу пари, вы ошибаетесь.
– Пари держать не будем, вы же все равно не признаетесь. Но это только треп. А я должен, просто обязан сказать… Я потерял голову.
– И я должна помочь вам ее найти?
– Просто обязаны! Вы так круто меня заинтриговали…
– Но вы же теперь знаете происхождение инт-риги.
– А это уже не важно! И потом, Олеся, если бы не досадные случайности, у нас уже дважды была возможность…
– Досадные случайности это ваша жена и мой будущий муж?
– Олеся, зачем так конкретизировать все? Досадная случайность есть досадная случайность.
– Знаете, барон, я баба довольно суеверная, и помню, что Бог любит троицу. Обязательно возникнет третья досадная случайность. Так что не судьба…
– Ерунда! Если возникнет третья, то уж потом… И совсем не обязательно, что она возникнет… Черт знает что получается. Я уж понял – досадная случайность это вы сами.
– То есть?
– С вами не нужно пускаться в разговоры, с вами надо действовать.
– Возможно, но тут и происходят досадные случайности. И вообще, барон, я терпеть не могу иметь дело с женатыми мужчинами. Это обременительно для совести, неудобно и даже унизительно.
Я вдруг разозлилась, устала, в меня закрался какой-то страх, так со мной бывает, и этот страх никак не относился к барону.
– Извините, мне нужно позвонить сыну.
– Ради бога!
Я набрала Гошкин номер.
– Гош, у вас все в порядке?
– Да, мамуль, все клево! Вчера бабушка звонила.
– Я знаю.
– А сегодня дядя Митя звонил.
– Зачем?
– Ну, спрашивал, как дела и все такое… жаловался, что ему там скучно… А что у тебя, мам?
– Все нормально, сын. Ну ладно, пока!
– Что с вами, Олеся? Вы отчего-то вдруг встревожились?
– Да, сама не знаю, почему.
Я сидела на диване спиной к окну и вдруг заметила, что у него изменилось лицо. На нем отразился искренний восторг и даже умиление.
– Олеся! Гляньте, какая собака!
Я обернулась. На другой стороне Вспольного переулка стоял мужчина с невероятной собакой. Она была огромная и фантастически красивая. Серебристая пушистая шкура и черная, тяжелая, но на редкость добродушная морда.
– Ох, а что это за порода? – воскликнула я.
– Понятия не имею! Но глаз не оторвать! Вы любите собак, Олеся?
– Очень. А эту так и хочется обнять…
И вдруг у меня замерло сердце. К мужчине с собакой подошла женщина, погладила пса, чмокнула мужчину… Это была Юлька! У меня не возникло ни секунды сомнения. Она опять в Москве. Меня заколотило.
