Второй ученик также быстро сочинил стихотворение:
А Тюнг Ньи ничего не смог придумать. Друзья его уже закончили сочинять стихи, тогда он взял в руки кисточку и написал первые пришедшие ему в голову слова из жаргона мясников: «Туша освежевана, сердце спеши в рагу превратить». Но наш Чанг по невежеству своему так начертал иероглифы, что из них можно было извлечь какой угодно смысл, только не то, что они значили в самом деле. И жрец, взяв из рук листок, прочитал начертанные на нем две строчки следующим образом: «Душа очарована, сердце тоже в раю красоты». Задрожав от восторга, он воскликнул:
— О, как это превосходно! Как это тонко и в то же время кратко выражено! Изумительно! Неподражаемо! Только древние мудрецы могли так сжато излагать столь глубокие мысли! В жизни я не слыхал ничего, что в такой мере согласовалось бы с красотою этого пейзажа…
И он тут же приказал начертать изречение Тюнг Ньи золотом на доске из черного дерева. На следующий день жрец отправился проводить Чанга и его спутников, он шел рядом с Тюнг Ньи и, не обращая ни малейшего внимания на его друзей, ловил каждое слово Чанга, приходя в восторг от всего, что бы тот ни сказал. А когда они распрощались, жрец долго еще стоял и смотрел ему вслед, повторяя про себя:
— «Душа очарована, сердце тоже в раю красоты»… О, как это превосходно…
5
Чанг и его спутники продолжали свой путь. Места, где они проходили, были полны очарования. Побеги бамбука склонялись над дорогой, путники шли в их прохладной тени, вокруг благоухали цветы, а у берегов озера сверкали перламутровые лепестки лотосов. Роскошные дворцы знатных вельмож белели в густой зелени, а по гористой дороге шло множество путников.
Вдруг Тюнг Ньи остановился, в саду он увидел девушку неописуемой красоты. Вместе с двумя хорошенькими служанками она рвала цветы. Сердце юноши сильно забилось, и он с невольной досадой смерил взглядом высокую стену, окружавшую сад, отыскивая глазами вход. Увидав, наконец, ворота, Тюнг Ньи прошел еще немного со своими спутниками, а затем, притворившись, будто вспомнил о каком-то чрезвычайно важном деле, сказал, что ему нужно посетить родственников, живущих неподалеку отсюда. Прощаясь, Чанг сказал:
— Прошу вас, продолжайте путь в столицу без меня, а я, как только окончу свои дела, поспешу вслед за вами.
Тюнг Ньи же вернулся к высокой стене и начал расспрашивать прохожих, кто хозяин этого дома и сада. Наконец он узнал, что это владения одного царского военачальника из семьи Буи. Буи имеет только одну дочь, прекрасную, как цветок, и зовут ее Фан Кхань. Она славилась чудесной красотой, а кроме того, была наделена умом и замечательным талантом рукодельницы. Отец никак не мог найти для нее достойного жениха.
Но как раз в ночь накануне небо послало Буи странное знамение. Во сне явился ему человек чудесного облика и повторил трижды:
— Скорее вставай, военачальник Буи, и выходи встречать своего зятя чанга…
Вздрогнув, Буи пробудился. Необычайный сон не шел у него из головы, и он решил проверить, не пришел ли и вправду этот жених, предсказанный небом. Отворив резные двери своей спальни, вельможа спустился по выложенной цветными камешками террасе прямо в роскошный сад. Вдруг он увидел у ворот юношу. Это был Чанг, он стоял, склонив голову, и, позабыв обо всем на свете, любовался прекрасной Фан Кхань, срывавшей цветы. Почтенный Буи пригласил Тюнг Ньи в сад.
— Что ты стоишь здесь, юноша, может быть, тебе нужно что-нибудь?
Чанг от волнения даже вспотел.
— По… почтенный вельможа, — начал он запинаясь, — я студент и иду сейчас в столицу на царский экзамен. Вид этого чудесного дворца среди благоухающих цветов и прекрасных деревьев заставил меня остановиться, чтобы полюбоваться им. Я прошу простить меня за беспокойство, которое я вам причинил.
Скромные слова Чанга и его смышленое лицо очень понравились военачальнику Буи. Он пригласил юношу войти в Уен-Ыонг-Динь — так назывался этот дворец, который вельможа построил специально для того, чтобы отпраздновать в нем свадьбу своей дочери. Буи приказал слугам подать вино и различные яства и стал радушно угощать Тюнг Ньи. Чанг же, расхрабрившись от выпитого вина и окружающей его красоты, с большим чувством прочитал два стихотворения, сочиненные его спутниками, выдав их за свои собственные. Тюнг Ньи читал эти стихи нараспев, от гордости у него даже дрожали колени.
Почтенный Буи, услыхав звонкие рифмы стихов, был тронут их задушевностью и замер от восторга. Он похвалил Чанга и приказал позвать прекрасную Фан Кхань, чтобы она записала эти стихи, — Буи намеревался выучить их наизусть. Когда девушка вошла в комнату, Тюнг Ньи пришел в неописуемое волнение и смотрел на нее, не отрывая взгляда, не смея даже моргнуть.
Фан Кхань записала стихи, а затем, по просьбе отца, прочитала стихотворение своего сочинения, которое было во всех отношениях превосходным. Видя столь замечательное сходство талантов у молодых людей, Буи вознамерился устроить их брак. Он стал расспрашивать Тюнг Ньи о его жизни, о планах на будущее, и юноша сообщил почтенному вельможе, что он происходит из древнего рода и что сейчас направляется в столицу на царский экзамен, где надеется завоевать ученую степень чанга. Тогда Буи вспомнил о сне, виденном сегодня ночью, отбросил всякие сомнения и спросил своего гостя:
— Фан Кхань — моя единственная дочь, услада моей старости. Я хочу выдать ее замуж и быть уверенным, что она будет счастлива. Твои достоинства располагают меня в твою пользу, согласен ли ты взять ее в жены?
Чанг скромно ответил:
— О почтенный и знатный хозяин, ты богатый вельможа и знаменитый полководец, я же пока только простой и бедный странник. Я был бы счастлив немедленно принять твое предложение, но я должен просить тебя повременить с браком некоторое время. В ближайшем будущем я получу первую награду на царских экзаменах, и мне будет присвоена степень чанга. После этого я готов стать мужем прекрасной Фан Кхань, и тогда брак наш будет достойным и счастливым.
Буи, восторженно внимавший мудрым словам Чанга, кивнул головой в знак согласия. А Фан Кхань, зардевшись от смущения, сказала:
— Я готова ждать тебя: месяц пролетит за месяцем, много лун переменится, но сердце мое останется неизменным! Я знаю, что ты вернешься, увенчанный славой…
И трое собеседников с сердцами, переполненными отрадой, долго еще наслаждались ароматными кушаньями и мудрыми речами. Потом Тюнг Ньи отвели в комнату, предназначенную для отдыха гостей. Осмотревшись, он заметил пять иероглифов, начертанных на стене, все вместе они составляли слово «Фан», которое значит «пудра» или «мел», и одновременно были именем прекрасной дочери хозяина дворца. Прочитать все эти иероглифы мог только человек, обладающий глубокими познаниями, которыми,
